Не разбивай моё сердце - стр. 40

Разворачиваюсь и, конечно же, Ян Борзов оказывается рядом. Шаги у него как у настоящего охотника — тише не бывает.

Баночка с антисептиком падает из рук. Повезло, что она пластиковая.

— Я за них вообще не плачу.

Остается тяжело вздохнуть и поднять упавший раствор хлоргексидина. Даже проводить ватным диском по телу Яна сложно. Я чувствую каждый рельеф, твердость и жар. И перестаю дышать, пока полностью не обрабатываю раны Яна.

Надо отдать бандиту должное. Он сидел смирно и неподвижно. Глазами только пожирал, отчего я мечтала провалиться сквозь землю.

О чем он думает? Что у него на уме? Его вид невозмутим.

— Готово, — спешно говорю и уже хочу покинуть душную ванную комнату. Я все еще прикрыта лишь полотенцем.

В спальню забегаю. Перед глазами темные круги. Я как вышла из обморока, и сейчас активно пытаюсь прийти в себя. Сердце то останавливается, то срывается и бесконтрольно гонит вскачь.

Сбрасываю с себя полотенце и надеваю футболку, которую попросила у Яна. Она длинная и прикрывает бедра. Спать в одном нижнем белье нельзя. Сегодня первая ночь, когда Борзов здесь и, по всей видимости, уходить никуда не собирается, как делал это все вечера накануне.

Откидываю тяжелое покрывало и складываю его. Под одеяло ныряю быстро и сразу же зажмуриваюсь. Льющаяся вода из ванной хлещет по нервам. Жду, когда она закончится, и откроется дверь, из которой выйдет Ян со своими звериными повадками.

Овец про себя считаю, чтобы уснуть до прихода бандита.

Одна, две, три… Я сбиваюсь со счёта на такой простой цифре, когда наступает тишина. Только пульс стучит в венах, стремясь разорвать их.

— Не притворяйся, Лика, — говорит Ян, стоило ему только зайти в комнату.

Ощущение чужого взгляда растаптывает внутренности. Мне непередаваемо жарко, и следует откинуть одеяло. Но лучше сгорю в пожаре собственных ощущений, чем открою хоть краешек своего плеча.

Под весом парня матрас провисает. Ян ложится и не укрывается, в отличие от меня. Между нами добрый метр, но я продолжаю чувствовать, что Борзов в критической близости. Запах его геля для душа вызывает активное сердцебиение. У меня настоящая тахикардия.

В какой-то момент я сдаюсь, и... Вижу снова тот зал для боев. Много парней, все голые до пояса. Избитые, поломанные, все в крови.

Затем собаки, которых натравливают на проигравших под громкие крики толпы вокруг ринга. Соломы нет, но есть рыболовные сети. Я попадаю в одну из них и начинаю кричать.

Меня душат чьи-то руки. Я ору, вырываюсь, а вокруг слетаются черные вороны. Говорящие, огромные птицы.

— Убей ее!

— Накажи!

— Выжми из нее все, что она знает!

— Когда он от тебя откажется, я буду тебя ждать! — кричит самый большой ворон. У него оторван клюв, а черные перья приобретают багровый оттенок.

В груди дыра. Мои легкие выклевали проклятые птицы. Кричу, но с губ не срывается ни звука. Меня выбрасывает на каменистый берег, где я вновь окружена бродячими псами. Они лают, их бешеная слюна долетает до щек и обжигает.

— Нет... Нет... — мотаю головой. Ноги опутаны сетью, в которой оказались. Не пошевелиться.

Мне кажется, я умираю.

— Лика! — отчетливо слышу.

Кто-то трясет меня, но я не могу разобрать кто.

— Открой глаза! — снова этот голос. От него мурашки и холод. Грубо, низко, хочу забыть, как он звучит.

В горле сухо, я по-прежнему не могу произнести ни слова.