Не разбивай моё сердце - стр. 32
Царапаюсь, бьюсь и толкаюсь в Яна. Бандит бродит по моему телу руками, зарывается в волосы, путает их и вновь оттягивает.
Ток прошибает, стоит сделать вдох. Или всхлипнуть. Кручусь от наступающего удовольствия и презрения к самой себе.
И это только первый час на территории бандита.
В момент все заканчивается. Я выныриваю из пучины ненависти, вожделения и страсти и хватаю ртом воздух. Он ядовит, уже знаю.
Слизываю общую слюну со своих губ. Те мгновенно высыхают.
— Ложись спать, — приказывает ровным тоном. Тыльную сторону ладони прикладывает к укусу.
Когда Ян опускает руку от лица, я подмечаю чуть припухшую нижнюю губу. Будем считать, что это... Моя метка?
Трясет от колючего огня внутри. Он вызван тем, что было сейчас между мной и Яном. Чистый, безрассудный психоз, помешательство из-за... Запаха, пресловутого чувства, что меня спасли, ставшего привычным, нахождения рядом Яна. Да даже приглушенный свет сыграл свою роль!
Когда хлопает входная дверь, и я остаюсь в логове одна, не могу скрыть облегченный выдох. Спина леденеет после того, как была покрыта испариной.
Осматриваю уже знакомое место и слышу два поворота ключа.
Борзов закрыл меня. Я взаперти, пока бандит не решит выпустить.
Понимание, что буду жить по его правилам, вызывает протест и ненависть к тому, кого сейчас целовала с безумством.
«Ты под охраной, Лика. В прошлый раз вы пробовали подружиться», — читаю входящее сообщение.
Подбегаю к окну. Даже в кромешной тьме вижу очертания машины, силуэт Яна и слышу лай бродячих собак. Их снова целая стая.
17. Глава 17. Лика
Тишина в доме навевает страх. Продолжительный лай собак за окном кажется близким, будто за стеной. Стоит выглянуть, и они цапнут.
Я срываюсь с места и резким движением открываю свой рюкзак, который оставила в коридоре. Спортивный костюм, простое платье на случай теплой погоды и один комплект нижнего белья — самые обычные трусы и спортивный топ.
Из косметики только крем и шампунь. Ну и зубная щетка с пастой. Не надеяться же, что у Яна найдется запасная!
Быстро принимаю душ, меняю белье и думаю над тем, куда повесить свежевыстиранное.
— Засада! — ругаюсь.
В итоге вешаю его под использованное полотенце и с осторожностью выхожу из ванной.
Все еще тихо.
На цыпочках прохожу в спальню и открываю плотно закрытую дверь. В комнате царит полумрак: стены, пол и мебель окрашены в темные тона. Лишь покрывало, которым застелена огромная кровать, серого света.
Сквозняк по полу облепляет лодыжки, я и шага ступить не могу. А внутри зарождается новое солнце, что печет, жарит, иссушает незнакомой жаждой.
Что, получается, мне придется спать рядом с Борзовым? Делить с ним один матрас, одну простыню?
Подхожу к кровати и откидываю край покрывала вместе с одеялом. Я заняла лишь четвертую часть огромного ложа.
Ян всегда спал здесь один?
Ой, мамочки!
И снова собаки. Уже не лают, а воют, как волки.
Укрываюсь одеялом с головой и думаю, что никогда не усну на новом месте. Мысли сожрут. Но оказываюсь неправа. Спустя несколько минут веки тяжелеют, и мне снится Борзов, убивающий всех собак в округе. Самой крупной, бешеной он разрывает пасть голыми руками.
Просыпаюсь вся в поту. Дышу поверхностно, часто.
Кручу головой. Я в той же комнате, только теперь на улице светло. Лучи солнца пробиваются сквозь единственное здесь окно. Им не мешают плотные черные шторы.