(не) Покорное Счастье - стр. 34
— Так что готовить, Борис Яковлевич? — улыбнулась повар.
— Что-нибудь вкусное. Что-нибудь такое, что заставило бы Ее сказать «да». Но при этом не очень жирное.
Она понимающе кивнула и принялась за работу.
Саша определенно меняла Бориса. Неосознанно, не нарочно. Она не пыталась залезть к нему в душу и там все переиначить. Она не манипулировала и не манерничала, не морщилась наигранно-брезгливо на его пошлые шутки, играя роль изнеженной институтки. Она точно танцующий вдалеке смерч, неспокойное море, гипнотизирующий пожар. Отрешенная и замкнутая Саша умудрялась собирать на себе застливо-восхищенные взгляды, никого не подпуская близко. Никого, кроме Бориса.
Когда Александра, пьяная и сонная, мурлыкала у него на плече, рассказывая о себе, сердце переполнялось кружевной нежностью и щемящим желанием укрыть ее ранимую от уродства этого мира. Такая беззащитная и по-женски слабая. Наверное, таким женщинам посвящают стихи, таким поют под окнами серенады.
При этом Саша не отличалась литературной жертвенностью и всепрощением. Она не прощала Борису его недостатки, строя скорбное лицо. Не оправдывала их придуманными причинами. Казалось, Саша их просто принимает, как принимают непослушные волосы или кривой нос. Они не волновали ее, пока не касались лично.
Александра – личная слабость Бориса. Он восхищался ей, как восхищаются произведением искусства, спрятанным под закалённым стеклом.
Вряд ли Саша станет когда-либо образцовой хозяйкой. Совершенно невозможно представить ее вяжущей тапочки или пекущей печенье. Ничтожно мало шансов, что кольцо на безымянном пальце хоть как-то изменит ее жизнь, но совершенно точно изменит жизнь Бориса. Если Александра согласится выйти за него замуж, это будет совсем другой уровень, другие чувства. Пусть Сашенька рисует одежду, шьёт свои возмутительно закрытые, но чертовски сексуальные платья. Пусть курит, рассыпая пепел по всей квартире. Все это не имеет значения, пока Борис будет знать, она – его. Его. ЕГО!
Только его!
До ее прихода оставалось чуть больше часа, и Борис уже предвкушал их чудесный вечер. Словно глупый влюбленный, он смахивал со скатерти невидимые салфетки, проверял заготовленную музыку. Придирчиво рассматривал кольцо, пытаясь оценить, достойно ли оно пальчика Саши.
Боже правый! Как же он был смешон! Друзья откровенно подшучивали, коллеги улыбались, прислуга кидала многозначительные взгляды, и все без исключения, с замиранием сердца, ждали развития этого странного, возросшего вопреки здравому смысла романа. Романа, который перевернул жизнь Бориса с ног на голову.
Соловьиная трель звонка тревожными переливами разлетелась по квартире. Зачем звонить, если Борис лично дал Саше ключи? А может это не она? Может какой-то осталоп приперся, чтобы испортить им вечер.
Но нет. На мониторе домофона была Саша.
Ничего не понимая, Борис открыл дверь, и через пару минут в квартиру ворвался тайфун.
— Скотина! — закричала Саша, бросаясь на него разъяренной кошкой. — Какого черта?! Зачем, мать твою, ты рассказал ей?!
— Что? — закрывалась от длинных алых когтей рыжей бестии, ошарашенно спрашивал Борис. — Господи! Да что с тобой?!
Он попытался перехватить ее руки, но Саша вырвалась, и нанеся короткий меткий удар коленом в пах, смерчем понеслась по дому, сметая в пластиковый пакет свои вещи. Захлебываясь от боли, Борис тщетно пытался выведать у огневолосой дьяволицы причину ярости, но в ответ получал лишь такой отборный мат, что даже пьяные матросы краснели бы, если бы слышали ее.