Не обожгись цветком папоротника - стр. 22
– С волком?
– Да, с волком.
Василиса обдумала увиденное. Вспомнила слухи, что ходили среди сельчан. Но, насколько она разбирается в волколаках, здесь нечто другое.
– Не бойся, здесь нет оборотней, – Еремей, похоже легко прочёл её мысли, – он – волк, – кивнул в сторону зверя, – я – человек, а остальное – кривда тётки Лябзи.
– Ну, знаешь, волка дружком называть, тоже не каждый горазд.
– Это легко можно было бы объяснить, если бы нашлись желающие выслушать.
– Ну, одна желающая нашлась. Расскажи.
Еремей некоторое время задумчиво молчал.
Тем времени волк подошёл в девушке, Обнюхал её. Она напряглась, но не отшатнулась.
– Знакомится, – спокойно промолвил Еремей.
Василисе не очень понравилось это знакомство, но она потерпела. Вскоре волк вернулся к Еремею, лёг рядом с ним, положил голову на вытянутые передние лапы и замер, лишь глаза не мигая смотрели на человека, своего друга и хозяина, насколько волк позволял человеку быть хозяином.
– Помнишь, облавы на волков? Начались-то они, говорят, как я появился в селении, значит, четырнадцать лет назад, да только без какого-то результата. Только избавятся от одной стаи, на другой год – новая. Люди боялись в лес ходить. А вот два года назад взялись серьёзно. Все, кто мог держать в руках оружие, все участвовали, в том числе и я.
– Я помню. Только это было без меня. Как я деда ни уговаривала взять меня – не взял. Боялся. Да, и мать на пороге стала, сказала, не пущу, что хотите со мной делайте, – Василисе было неожиданно приятно рассказывать о себе.
– Вот тогда я и нашёл его, – Еремей кивнул головой в сторону волка. – Совсем маленьким щенком. Слепой ещё был. Всю волчью семью перебили, как его не заметили – непонятно, я за пазуху его засунул. Боялся, что заскулит, выдаст и себя, и меня. Нет, тихо сидел, словно почуял, что несдобровать, коли голос подаст. Я, получается, весь день провёл с охотниками, и никто даже не догадался, что под одеждой у меня волчонок. Рисковали мы оба. Но всё получилось, – Еремей провёл пальцами по гладкому серому затылку. Красивое лицо его озаряла лёгкая улыбка, навеянная приятными воспоминаниями. – От волков тогда получилось избавиться, до сих пор не слышно, и никто не знал, что остался один волчонок. Я его выкормил. Он и выжил.
– А где же он жил?
– Сначала у нас во дворе. Трудновато пришлось. На цепи он никак не хотел сидеть. Потом, когда чуть подрос, в лес его отвёл.
– Он в лесу остался?
– Не сразу. Пришлось повозиться. Он всё норовил со мной назад в деревню вернуться. А я опасался его грубо прогнать. Потому что этот зверь гордый и очень умный. Прогонишь – в другой раз он не подойдёт к тебе. С ним нужно быть терпеливым. Несколько раз даже пришлось с ним в лесу ночевать.
– Вот тут-то тебя, Лябзя, и видела.
– Ага, – легко согласился Еремей.
– А, как же вы с волком её не почуяли?
– Почему же не почуяли? Мы её очень даже почуяли. Она в лесу заплутала, мы её и пугали в нужную сторону, – засмеялся вдруг Еремей весело.
– Ну да, только она совсем не так вас поняла, – засмеялась и Василиса.
Этот парень ей всегда нравился. А сегодня она почувствовала в нём родственную душу. С ним было так легко и весело.
– И никто так и не узнал?
– Агния знала, конечно. Мать знала, – Еремей нахмурился. – А теперь вот увожу его.
– Почему уводишь? Куда?