(Не)настоящая мать - стр. 8

– Вызов… Скорую…

Последнее, что она увидела перед тем, как всё поплыло – лицо Сердюковой, на котором не дрогнула ни одна мышца.

Она соображала, что её положили на носилки, погрузили в Скорую и повезли в роддом. Но боль была настолько сильной, что она не могла ничего спросить и ничего понять из того, что ей говорили.

Кристина кричала так, как не кричала никогда, даже когда рожала Петьку. Помнила только, что тогда было легче. И не было страха.

– Где ребёнок? – хрипела она, когда всё закончилось, – дайте посмотреть на ребёнка! У него больше никого нет, кроме меня, ваши законы не работают, дайте посмотреть!

– Мальчик. В отделении для недоношенных. Всё будет хорошо, – сказала врач, – выживет.

Кристина закрыла глаза.

Никитин сын. Мальчик – сирота. Если бы не мой флирт, они бы не поехали ни в какую Мексику. Что я натворила! Как мало надо для того, чтобы сломать судьбу – себе, невинному существу, который родился ни для кого, бедненький, двум взрослым людям, которые просто искали для себя счастья. Невыносимо.

В палате было тихо.

Кристина лежала, глядя в потолок, и слушала, как капает капельница, точнее, смотрела. Внизу всё болело, сил не было ни на что, даже повернуться.

Что теперь?

Она могла отказаться от малыша – по контракту у неё не было на него прав.

Могла попробовать оставить – но как? И справится ли? Она уже однажды доказала, что не умеет быть матерью. «Не умеешь – научишься, – говорил внутренний голос, – за всё надо платить и благодарить».

Заткнись!

Послышался стук в дверь. Кристина медленно повернула голову. Наверное, Сердюкова со своими бумагами. Она же ничего так и не подписала вчера, рухнула просто. Что она будет сейчас говорить? Вышвырнуть бы её вон хотя бы на время. Офигевшая гнида.

Вошёл мужчина. Высокий, в костюме и накинутом сверху белом халате для посетителей. Глаза такие же, как у Никиты.

Мерещится. Теперь Никита ей будет мерещиться и сниться по ночам.

– Я Артём. Младший брат Никиты.

Внутри почему-то всё оборвалось. От его низкого голоса, строгого вида, сверлящего взгляда, начищенных дорогих ботинок. Неизвестно почему.

Она не могла шевельнуться. Застыла. Посмотрела на него врагом. Какой ещё младший брат? У Никиты был брат? Не слышала о нём ни одного слова, ни одного упоминания. Вот почему так похожи глаза. Ошибиться нельзя.

– Слушаю вас, – не поздоровалась.

Кристина не сводила с Артёма глаз. Если бы можно было хотя бы сесть в кровати, а не лежать, как раненая медведица с одной лапой под капельницей. Слабость давала о себе знать. Роды были непростыми.

Всё это время, пока лежала в палате, в голову даже не пришло посмотреться в зеркало, а тут такие гости. Кристина провела рукой по волосам, взъерошив пальцами волосы на затылке.

– Я Артём, – повторил он, словно не заметил её холодного взгляда, – брат Никиты.

– Никита никогда не говорил о брате, – медленно произнесла Кристина. Она не сомневалась, что Артём на самом деле тот, за кого себя выдаёт, но ей хотелось показать ему, что она была достаточно близка с Никитой и много с ним разговаривала на разные темы. А он действительно последнее время часто у неё засиживался, рассказывал, как ездил в Гималаи, на Байкал, в Африку. Вот бы где она записывала «тишину». Шутил, конечно. А теперь его нет.