Не мой... Не моя... - стр. 58
— Кира, если бы только знала, как я хочу тебя… как долго ждал этого… Глебу не нужна ты, он давно о тебе забыл и строит свою жизнь, а сейчас, когда ты моя невеста, Стацкий решил напомнить мне, как умело крутил бабами, уводя их у меня одну за одной.
Монолог Петрова меня беспокоил. Он отзывался о Глебе так, словно тот слыл бабником, хотя я знала Стацкого – у него были только однажды серьезные отношения до меня, а потом… Нина… Я так сильно разозлилась, что не знаю откуда появились силы и я смогла дать отпор Льву, ударив его кулаком в нос. Недавняя травма, полученная им в потасовке с его бывшим другом, сыграла мне на руку, и Лев, взревев от острой боли, весь заплыл в крови, отстраняясь от меня и выпуская из своего плена. Я спрыгнула со стола, схватила на ходу пиджак, прикрываясь им от пытливых глаз, а потом рванула на выход… но, черт!!! Он заблокировал дверь.
— Идиотка! — зарычал он, надвигаясь на меня. Шмыгая носом и стирая рукавом остатки крови на лице, Петров припечатал меня к двери, ударяя головой об нее. Опять.
— Ай! — вскрикнула я, зажмуривая глаза. — Лев… Лёва, остановись, — рука мужчины вдруг ослабила хватку, и он отступил от меня. Глаза полны ужаса.
— Кира, — сломленный тон пронзил меня, когда он позвал по имени. — Прости… черт возьми! — схватившись за голову, он начал ходить туда-сюда и бормотать под нос извинения вперемешку со злостью, которую испытывал к себе. Я стояла, как вкопанная, чтобы не привлекать его внимания. Затем Петров резко остановился и прямо передо мной упал на оба колена и прижался ко мне, продолжая шептать извинения. — Я такой идиот. Прости меня, Кира, пожалуйста. Я совсем ослеп от ревности, — подняв голову, он посмотрел на меня. Обнимая за талию, Лев целовал мой живот сквозь ткань блузки, а я продолжала стоять и не двигаться.
Меня словно парализовал выпад Петрова. Я видела в нем того Лёву, которого ночами целовала и практически впустила в свое сердце. Хотела впустить, но оно сопротивлялось, потому что в нем место только для одного мужчины – Глеба, укравшего у меня настоящие чувства любви. Поднявшись, Лев притянул меня в свои объятия и стал покрывать поцелуями: виски, лоб, мои плечи и руки. Таким образом он просил прощения, замаливал свой порыв гнева, свою ярость, которым дал волю и показал себя настоящего.
— Кира, этого не повторится больше никогда. Я даю слово, — сказал, как отрезал, но отчего-то я не верила его словам, но кивнула, глядя прямо в глаза Петрову. Пелена ярости все еще присутствовала, но Лев умело маскировал свое лицо. — Мы поженимся, — продолжил он. — Завтра. Я все подготовлю.
— Лев, я…, — очнувшись от внезапности, я отпрянула от него, — нет! Нет, Лев. Никакой свадьбы не будет, о чем ты?! — нахмурилась я, продолжая прикрываться пиджаком. Петров был немногословен, но его внутренний порыв и бунт – все, как на ладони, и глаза выдали с головой.
— Будет, Кира. Я все сказал, — вновь вернулся тот Лев, которого я практически не знала. — Это условие, если ты не хочешь потерять все, чем так дорожишь. Например, своей бабушкой.
— Что?! — с ужасом закричала я, кинувшись с кулаками на него. — Не смей ее трогать!
Петров схватил меня за оба запястья и встряхнул. Мы сразились взглядами, и теперь я точно его ненавидела. Даже больше, чем Глеба – на Стацкого я была зла, что о многом молчал и поступил так опрометчиво по отношению к нашим чувствам.