( Не ) люби меня - стр. 41

- Площадь в другой стороне, – нервно сказал катаец, оглядываясь. – Куда мы идем?

- В храм, – ответил "палач". – Тебе там грехи напоследок отпустят, ха-а-а!

- Зачем? Я не верю в ваших богов. Я вообще в богов не верю.

- Ну да, а в драконов веришь.

- Драконы существуют.

- Да-да, а я старичок-лесовичок.

Кьян Ли не раз бывал в храме. Он вообще изучил тут, во дворце, всё, что можно было изучить. В храме было тихо и спокойно, он любил там обдумывать свои планы. Кто бы мог подумать, что ему доведется зайти туда перед смертью!

Из дверей храма вышел незнакомый старик, тяжело опирающийся на трость.

- Привел? – густо и насмешливо спросил он. – А рубашки получше не нашлось?

- Узникам приличная одежда не полагается, – пожал плечами конвоир.

- Эх, молодежь, – усмехнулся старик. – В храм – и в рубище! Ты же весь трясешься! Держи, тебе подойдет.

Он снял с себя черный бархатный камзол, расшитый серебряной канителью, оставшись в рубашке и жилете, и заставил Кьяна Ли просунуть руки в рукава. Совершенно отупев от холода и волнения, кружащего голову, катаец послушно надел толстый камзол, еще хранящий тепло чужого тела. Только трясти начало еще сильнее, так, что даже зубы застучали. Зачем это всё? Зачем жалость, зачем этот старик смотрит на него без презрения, без ненависти? Зачем внимательно осматривает его со всех сторон и застегивает крупные серебряные пуговицы?

- Пойдем, Герхард, ждут уже, – заявляет старик, как будто не он тут всех задержал. – Не волнуйся, парень, всё будет хорошо. Всё уже кончилось.

«Что хорошего-то? – тоскливо думает Кьян Ли, подчиняясь повелительному жесту старика. – Издеваются еще». Вбитое палками почтение к старшим не позволяет ему отпустить язвительные комментарии, да и к чему? Побыстрей бы! Внезапно и ясный весенний день, и величественная красота храма, и зеленая трава под ногами опостылели ему настолько, что он почти бегом бросился в большие двери и замер в недоумении.

Представшее перед ним зрелище было достойно самых странных катайских гравюр. У алтаря стояла демоница с большими белыми рогами, а рядом с ней в чем-то воздушном – девочка, которая, как оказалось, не могла быть его кровной родственницей. Почему-то именно эта мысль запульсировала в его измученной голове: «Не родственница, не родственница». Ад представлялся ему каким-то менее сложным.

- Иди вперед и не тушуйся, – подсказал ему черный старик. – В конце концов, от этого еще никто не умирал.

Кьян Ли прошел вперед. Здесь были люди, которых он никогда не хотел бы встретить: степной лекарь, держащий на руках ребенка, и его супруга, канцлер Браенг и сам король, а также незнакомо-знакомая высокая женщина с белыми волосами, рядом с которой встал черный старик. Катаец вдруг узнал их – это лорд и леди Оберлинг. Их портреты он не раз разглядывал в галерее.  Неужели знаменитый Огненный Генерал еще жив? Он был легендой даже в Катае. Молодой человек только благодаря присутствию легендарного героя вдруг осознал, что это не сон, не бред, не выдумка воспаленного сознания. Что-то непонятное вокруг него происходит на самом деле.

- По старинному закону преступник, именуемый Кьян Ли, помилован будет, поскольку нашлась дева невинная, пожелавшая взять его в мужья, – скучающим голосом заявил король, и Кьян Ли, как раз пытавшийся сглотнуть вязкую слюну, поперхнулся и раскашлялся, хватаясь за ребра, которые от этого движения отчаянно полоснуло болью.