Не к ночи будь помянута - стр. 12

Всё пронеслось за долю секунды. Я потряс головой, вздохнул и выдохнул, и мир опять принял приличные формы и расцветки.

Чёрт! Это что ещё за новые штуки? В груди стучало, в висках тукало, как после сильного испуга.

Всё нормально. Всё нормально. Не каждый день такое, что правда, то правда… Но ничего ведь страшного. Это просто девочка. Ей плохо.

Я пристроил ей под голову подушку, подошёл к окну, отдёрнул шторы, открыл обе створки и цыкнул на Герасима, чтобы не лез. Тот никак не мог уяснить, что научиться летать – дело для кота безнадёжное. В комнату ворвался свежий прохладный воздух, полный осенних уличных запахов. Девочка пошевелилась, опять что-то промычала, открыла глаза и приподняла голову.

– Это где… Оу.

– Лежи уже. Сейчас попить принесу.

Я снова принёс чашку, она взяла её сама и выпила махом.

– Голова как?

Меня не удостоили ответом. Девчонка уставилась на книжный шкаф в глубине комнаты и сердито поджала губы.

– Книг стало меньше, – Наконец выдала она.

Здорово! Теперь взялась за артефакт номер два.

– Продали? – посмотрела нехорошо.

– Тебе-то что? Лежи уже…

– Совсем обеднели или, наоборот, шикануть решили?

Ещё немного, и драться полезет.

– А рукописи? – она прищурила глаза.

– Так. Слушай сюда. Сейчас кое-кто обсохнет, отлежится, возьмёт свои древние одёжки и уйдёт. Могу вызвать скорую. Могу полицию. Ваш выбор, леди.

– Полицию?

– Думаю, не стоит беспокоить людей в выходной. Сами всё уладим, правда? Так что голова?

– Болит.

– Сейчас холодного принесу, без фокусов тут.

Я порылся в холодильнике, льда не нашёл и решил, что сойдёт банка с корнишонами. Когда вернулся, она сидела, поджав ноги. Молча взяла банку, приложила металлической крышкой к шишке и откинула голову.

– Живёшь далеко? – спросил я.

– Не очень.

– Кому-нибудь позвонить, чтобы забрали?

– Некому звонить, уж будь уверен, – она криво усмехнулась.

– Родные, знакомые…

– Знаешь, что я тебе скажу, мой мальчик? – она вдруг вся подёрнулась, опираясь на тощие ручонки. – Знаешь что? А если я к вам пришла? Вы – мои родные. И знакомые. И больше никого нет. Нигде. Никого не ждали? А я и сама не ждала.

Я почувствовал, что у меня вспотела спина. Так не говорят дети. Так говорят взрослые стервозные тётки. Открыл было рот для дальнейшего выяснения ситуации, но она снова откинулась на подушку, как будто из неё спустили воздух.

– Как тебя… Герман, так ведь?

У меня язык присох.

– Я сейчас уйду, ты не волнуйся. Только… поесть что-нибудь можно?

Передо мной теперь снова лежал ребёнок, худой, страшненький и голодный. Какое уж тут вышвыривание!

– Борщ будешь?

– Ага.

– Сюда принести или на кухню пойдём?

– Пойдём…

Она свесила ноги и, прежде чем встать, секунд десять посидела. Да чем это она вся обсыпана? То ли пудра, то ли цемент, какой-то сероватый налёт на щеке, там, где я её облил.

– Может, в ванну сначала сходишь? Извини, конечно, но вид у тебя…

– Можно?

Если уж делать добро, то не наполовину. Я подумал, что от мамы не убудет, возьми я что-нибудь из её гардероба. Одену и накормлю, раз такое дело. Включил ванну наполняться и полез в шкаф. Так… один нюанс – в любую мамину одёжку можно зашить троих таких заморышей. Ну, хотя бы этот халат, вроде приличный, сойдёт. Наверное, надо ещё бельё, но тут уж – извините…  Воскресенье восьмидесятого уровня, блин! Взрослый сын в отсутствии матери тырит у неё вещи из шкафа!