Не к ночи будь помянута. Часть 2 - стр. 9
Телевизор бормотал. В атлантический океан упал Боинг. Причины катастрофы не известны. В каком-то штате прогремел взрыв… организация взяла ответственность на себя… В Японии на восстановлении атомной станции… Молодёжный форум в Сочи… Посетил президент… Холодный циклон…
Господи, как всё бесит.
– Гера.
Я дёрнулся от неожиданности. Мама.
– А.
– К тебе пришли. Хорошо, что у подъезда встретились, а то у нас домофон не работает.– говорила она кому-то вбок. – Ну, теперь пошла.
Каблуки снова процокали к двери. Я продрал глаза. И увидел Егора. Он стоял посреди комнаты и заслонял головой три светильника из пяти в нашей люстре.
– Ну и вид. – сказал Егор. – Отвратный.
– И вам здрасте. – сказал я и спустил ноги с дивана.
Про мой вид мне, конечно, было плевать, но, что он у меня отвратный, это он мог бы и промолчать.
Я не брился неделю, а щетину всегда имел такую, что лучше спичками подпалить, чем отращивать. Волосы на лице росли беспорядочным клочками, причём трёх цветов, как у «счастливых» кошек – светлого, рыжего и тёмного. Это радовало только маму, как генетика. Она называла этот кошмар редким случаем проявления химерности. Я всегда подозревал, что будь у меня шесть пальцев на руке или глаза разного цвета и с вертикальными зрачками, её восторгам не было бы предела. Эта чёртова химерность поставила крест на том, что я обрету солидность в зрелые годы, обзаведясь окладистой бородой.
Из-под драной застиранной чёрной шапки жирными сосульками торчали волосы. Даже для меня, привычного, они воняли немытостью и болезнью. Шапка меня грела, в ней не так болела голова.
И на мне был мамин розовый махровый халат. Потому что все мои вещи остались дома, а то, что мама успела захватить, она сегодня постирала.
Егор внимательно разглядывал меня. Как Павлов свою собаку.
– А я думал, ты просто слинял. – сказал он наконец.
– Ну да. – сказал я. – Вот сижу тут и симулирую.
Кашель, будь он не ладен, нахлынул внезапно. Минуту я дохал, потом отпустило.
– Вот это да! – восхитился Маврин.
– Шёл бы ты отсюда. Не видишь, вирусы кишат.
Мы помолчали. «Ну-ка, фрукты, встаньте в ряд, это наш фруктовый сад!» – призывали во всю приторные дрессированные дети по телевизору. Я переключил. На экране возникла фотография некрасивого толстого человека с большими губами и близко посаженными глазами.
– …вышел из дома и не вернулся. Виктор страдает редкой формой психического заболевания и не может обходиться без посторонней помощи. Если кому что-либо известно о его местонахождении, просим…
Я протянул было руку, но Маврин сам взял пульт и переключил на музыкальный канал. Симпатичная девушка неплохо пела, но имела совершенно упоротую причёску.
– Сандра. – сказал Егор. – У меня плакат с ней был. Я тогда в классе седьмом учился. Может, тебе чаю сделать?
Я бы рассмеялся, если бы не побоялся нового приступа.
– Ты ещё апельсинов принеси. Что ж ты без апельсинов?
Новый приступ начался было, но я задержал воздух. Отпустило.
– Как твой кот? – спросил Егор.
– Спрятался, похоже. Замечательно. Весел и здоров.
– Это хорошо. А я вообще-то ругаться пришёл. Думал, ты и вправду – посмотрел, прикинул и вымыл ручки. Кинул ты меня, парень.
– Ну, извини. Садись. Куда-нибудь.
Я скомкал одеяло в угол. Егор уселся как медведь на край дивана. Я не понимал, чего он припёрся. Ведь сбросил сообщение сразу, как немного оклемался. Мог бы и позвонить. Убедиться хотел? Убедился. Но он сидел с таким видом, что пришёл надолго. Значит, поговорить… Вот, блин. Никакого покоя.