Не хлебом единым - стр. 13
– Ну, – сказала она. – Что у тебя?
Оживленное лицо Сьяновой сразу померкло.
– Я что-то еще забыла, – призналась она и положила мел. – Никак не могу вспомнить.
– Садись. Ставлю тебе четыре. Сейчас мы вспомним сообща, что ты забыла.
И тут же Надежда Сергеевна заметила поднятую руку Ганичевой.
– Ну вот, Римма сейчас нам скажет…
Ганичева встала, оглянулась направо, налево и заговорила, упорно глядя в сторону, при каждом слове поднимая одну бровь:
– Вот вы, Надежда Сергеевна, поставили мне двойку за подсказки. А Сьяновой все время подсказывали. Кто? Вот и скажу – Парисова подсказывала, Слаутин, Вяльцев…
– Мы не подсказывали! – закричали сразу несколько ребят.
– Кивали! Вот и кивали, я видела! А когда Печору – Ханапетова сразу зашикала, и Сьянова стерла Печору. Так что вот… – и, не договорив, Ганичева села, и в ее оттянутых к вискам больших глазах засветилась удовлетворенная месть.
– Сейчас Сьянова сама разрешит наши сомнения, – сказала Надежда Сергеевна. Сьянова поднялась. – Оценка зависит от твоего ответа, Сьянова. Если тебе подсказывали, я поставлю два.
– Подсказывали, – чуть слышно сказала Сьянова.
– Не подсказывали! – взорвался весь класс. – Кивали! Надежда Сергеевна! Только кивали!
– Кивали, – еще тише сказала Сьянова.
– Хорошо. Я поставлю три. – Надежда Сергеевна тихо вздохнула и посмотрела на Ганичеву. – Ставлю три. Но, ребята… правду говорить с досады не лучше, чем скрывать правду. Для того чтобы отомстить, чаще применяют ложь. Но, как видите, применяют и правду. Если бы Ганичева хотела заставить Сьянову лучше работать, она должна была сначала с нею поговорить. А вы тоже хороши! Киваете… Зачем кивать?
На перемене около учительской к Надежде Сергеевне подошли несколько учеников из этого класса, притихшие, строгие, и стали просить, чтобы она поставила Сьяновой четверку.
– Ей трудно учиться, – сказала черненькая подсказчица Ханапетова. – У нее большая семья, и они бедные. Ей много приходится работать дома. Мы ей помогаем…
– Помогайте, только не подсказками, – сказала Надежда Сергеевна своим привычным тоном руководительницы и задумчиво посмотрела в окно. – Где она живет?
– На Восточной улице, в самом верху.
«Надо сходить. Схожу, посмотрю», – подумала она.
Надежда Сергеевна и не подозревала, что там, в домике Сьяновых, и начнется первый большой поворот в ее жизни.
3
Она хотела навестить семью Сьяновых на следующий день. Но это ей не удалось, потому что Леонид Иванович, который был в последнее время очень хорошо настроен, задумал попировать, или, как он выражался, организовать сабантуй. Надя догадывалась, в чем дело. Дроздов в Москве получил какие-то более серьезные и секретные сведения о своем новом назначении гораздо более важные, чем то, что знала она. Вот он и развеселился, не мог найти себе места и, наконец, придумал: устроить оловянную свадьбу. Как раз прошло два года с того дня, как они расписались в поселковом загсе.
Был сразу же назначен день, Леонид Иванович пригласил гостей, а к Наде была вызвана портниха. Она начала срочно шить для Нади из синего кашемира специальную свободную одежду, которой Дроздов каждый день давал новое название – то размахай, то разгильдяй – как придется. Из ближней деревни привезли старуху – родственницу Шуры, и на кухне началась работа.