(Не)фальшивая история - стр. 6

Юджин вошел на кухню с корзинкой в руках. Запах свежеиспеченного хлеба сразу же наполнил маленькое пространство, и у меня заурчало в животе.

– Ты как раз вовремя, сынок, – усмехнулся он, похлопав меня по плечу. – Надеюсь, кукурузный хлеб не испортит твои мышцы. Держу пари, ты уже забыл, каково это – питаться "правильно".

Я откинулся на спинку стула и слегка улыбнулся, покачав головой. Когда я был маленьким, Юджин и моя мама открыли пекарню. Они оба были отличными пекарями. Так эти двое стали семьей. Два партнера в небольшом бизнесе, два друга. Юджин был отличным парнем, относился к нам с сестрой как к родным детям и, самое главное, обожал мою мать, которая, черт возьми, заслуживала любви всего мира.

Юджин был моим отцом, и другого для меня не существовало. Он вытащил нас из темноты, из нищеты, в которой мы тонули, когда мой настоящий отец потерял все, что было у нашей семьи. Именно Юджин отдал меня в бокс, и благодаря ему я стал чемпионом. Но гены есть гены, верно? Каким бы крутым и любящим ни был мой отчим, кровь моего отца, чье имя я предпочел бы вообще стереть из своей памяти, все равно кипела в моих жилах. У меня была фамилия Юджина, но выглядел я как Эллиот Рэсс, у которого был судебный запрет на приближение к моей семье. Он был игроком и наркоманом. Не человек, а его оболочка.

Лана и мама снова зашептались у плиты, где кипела кастрюля с чем-то ароматным. Они привлекли мое внимание, и я покосился на двух женщин.

– Вы не хотите поделиться со всей комнатой тем, о чем вы шепчетесь? – проворчал я, прекрасно понимая, о чем они тихо беседуют. – Если вы хотите быть незаметными, я бы посоветовал вам выключить свои телефоны.

Лана быстро вернулась на свое место, выключив телефон, на экране которого появилось большое зернистое фото меня и Джины возле полицейской машины.

– Чего ты хотел? – проворчала в ответ она, указывая на меня пальцем. – Ты сидишь взаперти в своей квартире, а новость распространяется уже больше недели.

– Лана, – прошептала мама, – не дави на него.

Лана проигнорировала мать, а Юджин, который хихикал, вероятно, пожалел, что у него в руках нет попкорна, чтобы сделать допрос более интересным.

– Джина Бруно? – моя сестра приподняла бровь и уперла руки в бока. Она была миниатюрной, с такими же темно-карими глазами и каштановыми волосами, как у меня и нашего отца, но с маминым темпераментом. И Лана была чертовски любопытной. Она взмахнула рукой. – Ты хочешь сказать, что я пропущу новость о том, что ты поцеловал дочь самых отъявленных идиотов во всем Голливуде на глазах у всех? Какого черта?

Я закатил глаза.

– Не верь всему, что пишет пресса, – я сделал глоток сока из ее стакана. – Ты же знаешь, как быстро распространяются слухи.

– Твой язык, который был у нее в горле, говорит об обратном.

– Лана! – Мама попыталась снова: – Боже мой, ты такая грубая…

Ругань в нашей семье была не в новинку, но я пока придержал язык, решив вместо этого спровоцировать сестру. Мой взгляд невольно переместился к окну, откуда открывался вид на соседний дом. Лана в чем-то была права. Родители Джины были ужасными людьми, претенциозными и помешанными на своей репутации. Отчасти из-за них я сделал то, что сделал: притворился бойфрендом Джины, взял вину на себя, получил отстранение на сезон, только чтобы спасти их дочь от заголовков.