(Не)фальшивая история - стр. 8
– Какой у нас план? – Юджин впервые задал вопрос.
Я покачала головой.
– Я не могу говорить об этом, и прежде чем ты посмотришь на меня щенячьими глазами, я прекращу эту драму: это касается не только меня, но и Джины, так что это останется между нами. Будем надеяться, что она не пошлет меня к черту.
Мама усмехнулась.
– Она умела усмирить тебя, когда вы были детьми.
– И я помню, как это бесило его, – добавила Лана со смешком.
Это было правдой. Если я был огнем, то Джина была тем чертовым топливом, которое заставляло меня разгораться еще сильнее. Не на нее конечно, но я бил свою боксерскую грушу в подвале этого дома после малейшего контакта с этой девушкой.
Я вспомнил разговор со своим агентом. Он излагал свой "блестящий" план, а я просто недоверчиво смотрел на него.
– Это не сработает. Ни за что, ни при каких обстоятельствах. Плохая идея, Коул.
Коул вздохнул, потирая виски.
– Послушай, просто постарайся набраться терпения. План продуман, Джина хороший человек, и ты знаешь, что она тебе нужна.
– Тебе легко говорить, – проворчал я. – Тебе не придется иметь с ней дело.
– Только подумай о рекламе, а она уже есть, – указал он, стараясь, чтобы его голос звучал оптимистично. – Это будет здорово для твоего имиджа.
– Да, но мой имидж полетит в тартарары, если кто-нибудь увидит, как я душу ее в каком-нибудь переулке за рестораном.
Как бы я ни старался сопротивляться, на кону стояла моя жизнь. Моя репутация. Шанс исправить все ошибки, которые я совершил за эти годы. Я мог отказаться, оставаясь человеком, который напал на зрителя в разгар собственного боя, человеком, который разбивал камеры репортеров, человеком, в которого меня превратили.
Я мог отказаться.
Но я этого не сделал.
Все, что оставалось, – это убедить Джину, попросить ее согласиться. Попросить ее, впервые в жизни, пойти по темному пути, не имея возможности гарантировать, что я не разрушу все, что у нее есть.
Боже, я действительно собирался набрать номер Джины Бруно в ближайшем будущем и, ради всего святого, быть с ней вежливым.
Глава 3
– Боже, Джи, в моей восьмидесятилетней бабуле грации больше, чем в тебе! – воскликнула Обри, наш хореограф, пока я пыталась отдышаться после очередной неудачной попытки выполнить упражнение.
Я остановилась, как только музыка стихла. Мои ладони сжались в кулаки, и я мысленно боролась с желанием послать Обри куда подальше. Её слова ранили меня, но я понимала, что она права. Я действительно была сегодня не в форме.
– Извините, пожалуйста, как я могу быть грациозна, выступая под нечто похожее на вой умирающего кита? – огрызнулась я, но тут же пожалела об этом.
Обри лишь закатила глаза и покачала головой.
– Джи, это уже третья композиция, которую мы меняем, – сказала она, – Что с тобой не так? Мы согласовали все эти треки, они в твоем стиле, но ты продолжаешь лажать. Я тебя не узнаю. Где моя девочка, которая была лучшей на гимнастическом ковре, исполняя всё в такт даже под какой-нибудь дрянной подкаст?
Я молчала, скрестив руки на груди. Мне нечего было ей ответить. Я и сама не понимала, что со мной происходит. Музыка действительно была ужасна, но дело было не только в ней. Что-то еще гложило меня изнутри, мешало сосредоточиться и выполнять свою работу.