Не думай о секундах свысока - Роберт Иванович Рождественский

срывая

ногти!

Душу твою ослепит на миг

жалость,

что прожил мало…

Крик твой истошный,

неслышный крик

мама услышит.

Мама…

…Лезли

те,

кому повезло.

Мышцы в комок сводило —

лезли!

(Такого

быть не могло!!

Быть не могло.

Но – было…)

Лезли,

забыв навсегда слова,

глаза напрягая

до рези…

Сколько прошло?

Час или два?

Жизнь или две?

Лезли!!

Будто на самую

крышу войны…

И вот,

почти как виденье,

из пропасти

на краю стены

молча

выросли

тени.

И так же молча —

сквозь круговерть

и колыханье мрака —

шагнули!

Была

безмолвной, как смерть,

страшная их атака!..

Через минуту

растаял чад

и грохот

короткого боя…

Давайте и мы

иногда

молчать,

об их молчании

помня.

Баллада о спасенном знамени

Утром

ярким, как лубок.

Страшным.

Долгим.

Ратным.

Был разбит

стрелковый полк.

Наш.

В бою

неравном.

Сколько полегло парней

в том бою —

не знаю.

Засыхало —

без корней —

полковое знамя.

Облака

печально шли

над затихшей битвой.

И тогда

с родной земли

встал

солдат

убитый.

Помолчал.

Погоревал.

И —

назло ожогам —

грудь свою

забинтовал

он

багровым шелком.

И подался на восток,

отчим домом

бредя.

По земле

большой, как вздох.

Медленной,

как время.

Полз

пустым березняком.

Шел

лесным овражком.

Он себя

считал

полком

в окруженье

вражьем!

Из него он

выходил

грозно и устало.

Сам себе

и командир,

и начальник штаба.

Ждал он

часа своего,

мстил

врагу

кроваво.

Спал он в поле,

и его

знамя

согревало…

Шли дожди.

Кружилась мгла.

Задыхалась

буря.

Парня

пуля

не брала —

сплющивалась

пуля!

Ну, а ежели

брала

в бешенстве напрасном —

незаметной

кровь была,

красная

на красном…

Шел он долго,

нелегко.

Шел

по пояс в росах,

опираясь на древко,

как на вещий

посох.

Баллада о зенитчицах

Как разглядеть за днями след нечеткий?

Хочу приблизить к сердцу этот след…

На батарее

были сплошь девчонки.

А старшей было

восемнадцать лет.

Лихая челка над прищуром хитрым,

бравурное презрение к войне…

В то утро танки вышли прямо к Химкам.

Те самые.

С крестами на броне…

И старшая,

действительно старея,

как от кошмара заслонясь рукой,

скомандовала тонко:

– Батарея-а-а!

(Ой, мамочка!..

Ой, ро́дная!..)

Огонь! —

И —

залп!..

И тут они заголосили,

девчоночки,

запричитали всласть.

Не думай о секундах свысока - стр. 8