Не буди дьявола - стр. 45
– Где он живет?
– Так вы поедете? И поговорите?
– Я этого не сказал. Я только спросил, где он живет.
– Недалеко от озера Кайюга. Совсем рядом с тем местом, где случилась эта провальная погоня. В том числе поэтому я боюсь, что он малость рехнулся.
– Потому что он хочет там жить?
– Дело в том, почему он хочет там жить. Он говорит, в этом месте они встретились с Добрым Пастырем и в этом же месте карма сведет их вновь.
– И с этим человеком вы мне предлагаете поговорить?
– Чокнутый, правда?
Гурни сказал, что подумает.
– Обещаю, вам с ним будет… интересно.
– Посмотрим. Дам вам знать, что решу. – Он вылез из ее крохотной машинки, посмотрел, как она разворачивается и вновь выезжает на узкую дорогу.
Короткая прогулка через пастбище как нельзя лучше помогла отвлечься от событий дня. На него нахлынули ароматы ранней весны: странноватая сладость влажной земли, воздух, такой свежий, что смог очистить душу – смыть всю копоть, мешающую видеть вещи как они есть.
По крайней мере, так казалось Гурни – пока он не пришел домой, не побыл там минут пять, не зашел в ванную, не умылся и пока Мадлен не спросила, как прошел день.
Он вспомнил, насколько сумел, подробности трех странных встреч, на которые они ходили с Ким, и всех людей, с которыми они встречались: Руди Гетца и девушку на роликах, Ларри Стерна в кардигане, как у мистера Роджерса, Роберту Роткер и ее безумный спектакль со стрельбой. Еще рассказал все, что знал о Максе Клинтере – странном, трагическом герое, чья жизнь по вине Доброго Пастыря изменилась навсегда.
Он сидел за столом у французской двери, а Мадлен стояла у раковины и нарезала овощи на разделочной доске.
– Ким хочет, чтобы я в этом поучаствовал еще один день. А я, черт возьми, не знаю, что делать.
Мадлен надрезала большую красную луковицу.
– Как твоя рука?
– Что?
– Рука. Онемевшее пятно. Как оно?
– Не знаю. Я не… – он осекся и потер предплечье и запястье. – В целом… так же, кажется. А почему ты спросила?
Она повертела в руках луковицу, снимая толстые верхние слои.
– А как бок, не болит?
– Сейчас не болит. А так, то заболит, то перестанет.
– Через каждые десять минут, так, кажется?
– Примерно.
– А сегодня как часто?
– Не соображу.
– Не сообразишь, болел ли бок вообще?
– Не знаю.
Она кивнула, разрезала пополам цукини, положила половинки на доску и начала нарезать небольшими дольками.
Гурни поморгал, уставился на нее, откашлялся:
– Так ты говоришь, стоит наняться к Ким еще на день?
– Разве я это сказала?
– По-моему, сказала.
Повисло долгое молчание. Мадлен нарезала баклажан, желтый кабачок и красный сладкий перец, смешала в большой миске, отнесла на плиту и высыпала в шипящий вок.
– Она интересная девушка.
– В смысле?
– Умная, привлекательная, тонкая, амбициозная, энергичная. Ты не находишь?
– Хм. Ну, она определенно не пустышка.
– Может познакомить их с Кайлом?
– С моим сыном?
– Я не знаю никакого другого Кайла.
– А почему ты подумала?..
– Просто я представила их вместе, вот и все. По характеру они разные, но на одной волне.
Он попытался представить, как могли бы развиваться эти отношения. Но спустя полминуты отказался от этой затеи. Слишком много вариантов, слишком мало сведений. Он завидовал мощной интуиции Мадлен. Эта интуиция в мгновение ока переносила ее через бездны неизвестности, перед которыми сам Гурни застывал столбом.