Наука, любовь и наши Отечества - стр. 64
На её пятидесятилетний юбилей в Прагу поехала делегация во главе с маршалом Гречко: познакомиться с новым руководством, обменяться опытом.
А 1 июня в Праге снова прошел пленум ЦК КПЧ. Дубчек в своем докладе сказал, что развитие в стране идет согласно постановлению январского пленума о возрождении социализма «с человеческим лицом», то есть настоящего. Сказал, что партия очистится от всех приспешников культа. Что демократия будет крепнуть. Дубчек признал, что проявились и оппортунисты с ревизионистами, но этого не стоит пугаться. Они ведь и раньше были, а теперь открылись, и поэтому их можно в открытую критиковать. От этого партия только чище станет и лучше
Внеочередной, четырнадцатый съезд КПЧ наметили провести в сентябре этого года. А пока пусть люди свободно высказываются: на днях принят был закон о полном запрещении цензуры. В наших газетах этого нет. Пишут совсем чуточку о Чехии и то лишь так, что ужасно все жалеют бедняжку Дубчека (он хороший, но слабый!) и бедненьких тамошних коммунистов. «Ястребы империалистические, националисты и фашисты, ревизионисты и оппортунисты, все их ну прям удушить готовы. Это в наших газетах. Зачем? Это же вовсе не так.
Чтобы мы особенно не думали, нас чуть ли не каждый день воспитывали партийные лекторы. В четыре часа всех, как обычно, погнали на лекцию о международном положении. Пару слов о том, как все прекрасно у нас в СССР, а потом о Китае, да о Чехословакии. Группа Мао сейчас за революцию в образовании взялась. Заявляют, что «от книг люди глупеют», что «чем больше прочитают, тем сильнее оковы, меньше дерзаний». Предлагают посылать выпускников из вузов простыми рабочими…
А в Чехословакии «вправо» ударились. Сначала вроде бы всё разумно. «Мы им сами разрешили с ошибками старыми разобраться. А они… Дошли до того, что власовцев, этих изменников, пособников гитлеровских… освободителями считают. Прагу, мол, спасли…» – «А разве не так?» – вскидываюсь. Однако лишь про себя. Все вокруг так верят лектору (язык хорошо подвешен), мою реплику бы всё равно не поняли…
Пять государств Варшавского пакта послали письмо Чехословацкому ЦК. А оно, мол, слабое! Попустительствует силам контрреволюции. У коммунистов контрреволюция отнимает позиции одну за другой; партия контроль теряет за событиями, отступает под нажимом антикоммунистических сил. Взять хотя бы эти пресловутые две тысячи слов…
Мне «Две тысячи…» отнюдь не показались пресловутыми. Очень даже понравилась эта статья. Там все разумно. Ничего «анти» и «контра» не углядела. Впрочем, читала наспех, Юра выпросил себе эту газету.
Лекцию свою закончил щупленький цэкашный оратор громкими возгласами: «Не дадим вражьим силам вырвать Чехословакию из нашего социалистического блока! Да здравствует р-р-рабочая солидарность!» – и смешно потряс костистым своим кулачком…
Отправляюсь в Крым
С утра забежала на работу попрощаться с Томмэ и быстрей домой за вещами. Иво мне достал билет на хороший поезд, проводил до подольской электрички. Оттуда я – на Курский вокзал, там мне только с одной платформы на другую перейти. И уже еду. А утром – Симферополь.
В Симферополе приятная жара и солнце.
До Алушты троллейбусом ехала, а дальше до Солнечногорского ходит автобус. Можно и по морю катером, однако я строго следую советам Верочки и сажусь в автобус, который идет в Морское (название-то какое!) через Солнечногорское. Говорят, сушей гораздо быстрее, чем водой. И верно, если по часам смотреть, то совсем недолго, но по ощущениям – целую вечность. Бесчисленные крутые серпантины умотали до тошноты, до головной боли. Зато еще только полдень, а я уже в Солнечногорском. Селение – одноэтажные домики, все в зелени садов и виноградников, расположились вдоль шоссе. Калитки дворов прямо на пляж выходят. Он здесь и впрямь огромный, в виде ущербного полумесяца. В первом же домике от автобусной остановки нашла себе пристанище. На двоих сдали бы комнату целую, за трояк в сутки, а раз одна, то есть койка прямо во дворе. Крыша и стенки с трех сторон – буйная виноградная лоза с готовыми созреть изумрудными гроздьями. И вся эта красота всего за 1 рубль в сутки. Чтобы ночью не замерзнуть, хозяйка, тетя Паша, дала ватное одеяло.