Научи меня верить в любовь - стр. 21
То есть? Сейчас дети после четырнадцати настолько самостоятельны, что не нуждаются в законных представителях? Похоже, я отстал от жизни.
– Вы можете оформить попечительство.
– ?
– По сути это та же опека, но Вы не являетесь законным представителем ребенка. Вы просто даете согласие на совершение им сделок. Естественно, речь о крупных сделках, не бытовых.
– В чем смысл? – не понимаю я.
– Смысл в том, что ребенок старше четырнадцати лет имеет определенные права, но еще несовершеннолетний.
– Окей. Пусть будет попечительство, – киваю, но чувствую, что проблема не в этом. Терпеть не могу, когда важную информацию выдают по частям.
– Есть ряд процедур, через которые Вам придется в связи с этим пройти, – в его голосе осторожность. Мне это не нравится.
– Каких процедур? – наклоняю голову.
– Осмотр Вашего места жительства на предмет социально-бытовых условий. Еще Вам придется пройти ряд врачей, чтобы удостовериться, что Вы здоровы. Собрать документы. Ну и согласие самой девочки.
В кабинете застывает тишина. Я смотрю на юриста, он, не мигая, – на меня. Мне хочется послать и его и всю эту историю с попечительством к черту. Не собираюсь проходить никаких врачей и уж тем более не пущу никого постороннего к себе в квартиру. А согласие девчонки… Может и не соглашаться, мне же проще.
– Антон Павлович, Вы можете решить этот вопрос иначе?
Он понимает, что я имею в виду.
– Я попробую, – медленно кивает.
– Вы же понимаете, что у меня нет времени обходить все круги ада нашей бюрократии?
– Понимаю.
– Я рад. И жду от Вас готовые документы на мое попечительство. Все расходы, естественно, за мой счет.
– Конечно, – на его лбу выступает испарина.
– Вы можете идти, Антон Павлович.
Можно подумать, что это я заинтересован посадить себе на шею ненавистную девчонку, а не государство пристроить сиротку в добрые руки. Ну, мои руки, конечно, далеко не добрые, но и государству не очень хочется содержать за свой счет очередного нахлебника. Так к чему все эти препоны и сложности?
Не успеваю повернуться к компьютеру, как на столе звонит телефон. Номер незнаком, но все равно отвечаю.
– Да?
– Марк… Александрович…, – голос женский, хотя слишком юн для женщины. Произнести мое отчество ей явно непросто.
– Кто это? – хмурюсь недовольно.
– Алиса.
Да твою ж мать!
– Чего тебе? – даже не пытаюсь скрыть свое недовольство.
– Тут пришли…
– Кто?
– Говорят, из клининговой компании. Но я же не знаю, откуда они на самом деле. Впущу сейчас в квартиру, а они вынесут все ценное. А ты потом меня обвинишь.
Поднимаю глаза к потолку и считаю до трех.
– Впусти. Они пришли, чтобы навести в квартире порядок.
– А. Ну ладно. А я могу взять твой ноутбук?
– Нет! – рявкаю, не собираясь сдерживаться. – Ты вообще не прикоснешься к моим вещам.
– Мне, что, стоять в углу истуканом? Здесь же все вещи ТВОИ, – в ее голосе сарказм.
– Да, это было бы просто отлично. Меньше проблем и грязи, – отвечаю и тут же сбрасываю звонок, не дожидаясь возражений.
Перезванивает. Сбрасываю. Снова перезванивает. Сбрасываю. Не сдается. Отключаю звук. Отвлекаюсь на стук в дверь.
– Да.
Успенский.
– Снова забаррикадировался?
Бросаю взгляд на телефон. Экран черный, но тут же вспыхивает. Заноза.
– У тебя что-то срочное?
– Хотел просто узнать, как тебе роль дяди, – он тоже смотрит на мой телефон. – Тебе звонят.