Натальная карта - стр. 38

Я любил рисовать дома и небоскребы, так почему даже они не могли удержать мое внимание. 

Пальцы барабанили по столу. Язык ощущался слишком тяжелым во рту. Мне хотелось говорить без умолку, чтобы наконец-то почувствовать себя легче. Это было похоже на какой-то зуд. А еще очень хотелось проверить, насколько громким будет звук, если щелкнуть линейкой по столу. 

– Папа, я устал. Давай поиграем в футбол. Или хотя бы просто сделаем зарядку.  Может быть, сходим в магазин? Мама говорила, что у нас закончилось молоко. А может…

– Остановись. – Папа отложил газету и тяжело вздохнул. – Прошло всего пятнадцать минут. Ты не можешь усидеть на месте, не так ли? – В его синих глазах мелькнуло веселье, которым он пытался скрыть разочарование. – Сейчас ты мальчик, Натаниэль, но знай, что мужчина не может быть таким беспорядочным. Усталость – признак слабости, – тон папы приобрел нравоучительный характер. Я приготовился к очередной лекции. – На плечах мужчин испокон веков лежит большая ответственность. Мы не имеем права уставать и быть слабыми.

– Но разве мужчина не человек? – поинтересовался я. 

Вопрос казался глупым. Ответ на него был очевиден. Но я все равно решил спросить, потому что просто не мог выслушивать эту длинную речь. Мне вообще не нравились монотонные разговоры. Их всегда хотелось прервать громким возгласом. 

– Не перебивай. Это тоже дурная привычка, между прочим. – Папа поднялся со своего места за обеденным столом, подошел ко мне и ласково растрепал мои светлые беспорядочные волосы. Такие же беспорядочные, как и я.  – Мужчина – безусловно, человек. Но человек, который должен воспитать в себе силу, бесстрашие, выносливость. Не столько физически, сколько морально. Мы должны быть собранными и сконцентрированными. – Он склонился над моим плечом. Его уверенная рука взяла карандаш и без линейки начертила идеальный куб. – Ты мой сын. И я хочу вырастить из тебя мужчину, которым мы с мамой будем гордиться. Которым будет восхищаться твоя будущая жена, а затем и дети. Запомни, мужчине стыдно быть слабым, это не значит, что ты не можешь испытывать усталость, грусть, обиду и все остальные недуги, это значит, что их нельзя показывать. Твоя семья всегда должна быть уверена в тебе.

Я кивнул, ерзая на месте. Мне до безумия хотелось встать с этого стула. Все мои конечности хотели прийти в движение. Казалось, что даже моя попа уже затекла.

Мама часто шутила, что у меня шило в заднице. Вероятно, это правда. 

– Пойдем. Прогуляемся до магазина, а на обратном пути побежим наперегонки. Но потом ты закончишь свою работу, договорились? – подмигнул папа, когда я уже подскочил со своего места. 

Я перекатываюсь на другую сторону кровати. Она холодная и остужает мою разгоряченную кожу. Дыхание становится прерывистым, как и всегда, когда во сне меня посещает отец. Глаза не хотят открываться. Сон не желает уходить, снова и снова затягивая в свою кинопленку, состоящую из вспышек воспоминаний.

– Натаниэль, прекрати истерику. 

Я не мог, просто не мог замолчать. Папа смотрел на меня, как на дикое животное. Наверное, им я и являлся, когда катался по полу в слезах, бился головой об плитку, выгибаясь в пояснице так сильно, что сводило мышцы. Мне просто хотелось кричать, чтобы выплеснуть все эмоции, которые постоянно пульсировали у меня под кожей.