Натальная карта - стр. 36
Измена Джона стала намного большим, чем свидетельством неверности. Она означала, что я потратила драгоценное время на человека, который подвел меня и мои злополучные яичники.
– О, Одуванчик, ты даже не представляешь, насколько хорошо я их рассмотрел, – в его голосе звучит веселье.
Одуванчик.
В этом человеке погибает флорист.
Ещё один трепетный вихрь возникает в моем животе от осознания, что он рассматривал мои глаза. Каждый второй человек считает своим долгом сказать: «Ого, у тебя разноцветные глаза». Однако только Натаниэль ни разу не говорил мне этого.
– Хлоя, – медленно пропевает мое имя Хоуп, подобно словам песни. Кажется, она пробует его на язык, пытается понять, как оно звучит. – О, – она поднимает пухлый указательный палец, а затем тянется к своему рюкзаку и начинает проводить там раскопки. Вещи летят на пол, некоторые неугодные ей игрушки тоже присоединяется к ним. Натаниэль морщится, и проглатывает стон, но не прерывает ее. – Нашла! – возбужденно выкрикивает Хоуп и достает куклу с золотистыми длинными волнистыми волосами. – Это Хлоя. Братц. Она любит красивые платья и кошек. Ты любишь платья? У тебя есть кошка? У нас есть Рекс. Он рыжий. Хлоя любит белых, – детский непрерывный лепет заполняет салон машины. У некоторых слов Хоуп прокладывает окончания из-за того, как быстро говорит, но в целом ее речь вполне чиста и понятна.
На лице Натаниэля читается множество эмоций, которые я не могу распознать.
– Да, – улыбаюсь малышке, – у меня есть много платьев, и я люблю кошек всех цветов. Возможно, твоя Хлоя не любит Рекса, потому что он – собака, – предполагаю я.
Натаниэль заливается глубоким искренним смехом, от которого у меня бегут предательские мурашки. Понятия не имею чем вызвано его веселье, но в данную секунду это меня не сильно волнует, потому что, кажется, я готова сказать что угодно, лишь бы увидеть этого мужчину без фальшивой улыбки.
Хлоя, ты на кривой дорожке. Остановись.
– Нет собаки. – Хмурится Хоуп, смотря на меня, как на глупую.
– Да, Хлоя, у нас нет собаки, – продолжает хохотать Натаниэль. – Рекс – это рыжий огромный кот, действующий мне на нервы.
Мои губы складываются в букву «о», но я быстро беру себя в руки.
– Очень красивое имя… для кота.
– Это я! – с гордостью восклицает Хоуп. – Я придумала! Папочка назвал его говнюк, но я не слышала. – Несложно догадаться, что она все-таки слышала.
– Хоуп! Это плохое слово. – Щеки Натаниэля приобретают розовый оттенок. Он старается спрятать улыбку и быть строгим.
– Ты его говоришь.
Туше.
Я наблюдаю за ними, ожидая развязку этого диалога.
– Мне много лет.
– Сто?
– Чуть меньше.
– Мио-о-ллио-о-о-н? – протягивает Хоуп и смеется, совершенно не догадываясь, что называла цифру в десять раз больше. – Папочка вампир.
Я фыркаю от смеха.
– Как давно тебе семнадцать, Натаниэль? – во мне просыпается Белла из Сумерек.
– Ты в команде Эдварда?
«Кажется, я все еще в твоей команде», – хочу ответить я.
Боже, прошло столько лет. Я даже не вспоминала о нем последний год.
Ладно, чуть меньше.
Но это были мимолетные мысли по типу: «Интересно, Натаниэль стал архитектором?», а не «Интересно, как выглядит Натаниэль без рубашки?».
Я давно не влюблена в него. И определенно не собираюсь проваливаться в эту яму вновь.
– Папочку зовут Нейт, – задумчиво произносит Хоуп, освобождая меня от ответа.