Настройщик власти - стр. 28
Видя, что органист собирается покинуть номер, Сосновский загородил проход и перешел от уговоров к давлению:
– К черту Хартмана! Вы не выйдете из номера, пока мы не договоримся!
Под окнами отеля зашумели двигатели бронетранспортеров, загудела турбина танка. Шуман прикрыл глаза и пробормотал под нос:
– Хартман уже подъехал к отелю.
Марка не удивило, что папа расслышал автомобиль дипломата даже сквозь рев военной техники. Мальчик и сам обладал всепроникающим слухом. Но дальнейшее заставило его распахнуть глаза от ужаса и восторга.
Гость по инерции угрожал:
– Шуман, вы в Москве. Здесь мои правила…
А отец завыл. Сначала тонко высоко по-звериному. Но очень быстро его голос стал низким и жутким, а потом и вовсе неслышным. О том, что отец продолжал беззвучно орать говорил его распахнутый рот и напрягшиеся голосовые связки. Невидимый звуковой удар был нацелен на гостя. Низкие звуковые волны накатывали на Сосновского, били в грудь, сдавливали голову, расшатывали сердечный ритм. Бизнесмен почувствовал необъяснимый ужас, рухнул на колени, зажал уши, но волны продолжали давить, словно окаменевшее тело погружалось на глубину. Бизнесмен отключился и свалился на пол.
Отец закончил беззвучный вопль. Сгорбился, оперся руками в колени, отдышался. В дверь номера постучали:
– Борис Абрамович, что за шум? Мне войти? – тревожился охранник.
Отец выпрямился, вытер пот со лба и крикнул раздраженно голосом Сосновского:
– Не мешай! Тут по телику черт-те что! Еще ты лезешь. Поможешь Шуманам спустить вещи и жди меня в машине.
Марк знал, что папа может имитировать любые голоса и звуки. Порой он так играл с сыном и подшучивал. Сейчас, если это и походило на игру, то очень опасную.
Глава семьи сделал знак жене и сыну, все подхватили вещи и вышли из номера. Шуман смело передал большой чемодан охраннику и зашагал по коридору. Воронин поспешил вслед за семьей музыканта к лифту.
На парковке перед отелем Воронин помог загрузить вещи в посольский «мерседес», а когда тот отъехал, подсел к напарнику.
– Где БАС? – спросил Зайцев.
– Велел ждать, – ответил Воронин, наблюдая за маневрами военной техники на главной улице города.
Спустя час охранники заволновались и поднялись в номер. Их шеф ворочался на полу и держался за голову. Взволнованные охранники помогли ему подняться и сесть в кресло.
– Борис Абрамович, вас ударили по голове? – спросил Воронин, осматривая шефа.
– Оглушили? – суетился рядом Зайцев.
Сосновский помнил страшное лицо органиста, его открытый рот, свои зажатые уши и согласился:
– Второе вернее.
– Это сделал Шуман? Я его догоню! – Воронин не понимал, в чем он ошибся, но хотел исправить оплошность.
Зайцев принес воды для шефа и остановил коллегу:
– Музыкант уже в аэропорту в нейтральной зоне.
– Сумка! Он забыл сумку, – обнаружил Воронин.
– Что там?
– Черная ряса, обувь и ноты, – перебирал удивленный Воронин.
Сосновский глотнул воды, скривился от шума в голове и приказал:
– Сумку забираем. И еще. Его жена Лия. Я слышал… – Он плеснул воду в ладонь, растер по лицу.
Воронин вежливо напомнил шефу:
– Что вы слышали?
– Она звонила из номера маме, спрашивала про отца. Узнай, куда?
В главном холле отеля Воронин задержался, переговорил с администратором, догнал шефа, усевшегося в машину, и доложил:
– Вот номер, куда звонила Лия Шуман. Это в Сочи.