Настоящее сокровище Вандербильтов - стр. 43
– За это и выпьем! – Я тоже подняла свой бокал.
Коннор положил салфетку на стол.
– Пойдем на нос, притворимся, будто это наша яхта, и будем ехидно высмеивать серые массы, ползающие на своих пятидесятифутовых суденышках. – Он стянул с себя футболку и бросил ее на стул.
Я сняла платье, приготовившись загорать, и последовала за ним.
Мы устроились на шезлонгах на носовой части палубы, нежась на идеально теплом солнце.
– Не возражаешь, если мы совершим небольшой круиз? – спросил Коннер. – Я подумал, что мы могли бы пообедать в «Согги доллар»[15].
– С удовольствием! – просияла я. Про этот знаменитый пляжный бар я много читала.
И тут я осознала, что, находясь в чужой стране, я зачем-то согласилась на морскую прогулку с едва знакомым мужчиной на яхте, которая даже ему не принадлежит. Пожалуй, это была не самая блестящая идея. Но коктейль, солнце, спокойное море притупили мою бдительность. Умиротворенная, я отмахнулась от тревог, думая лишь о том, какой красивый у меня будет загар.
Тремя часами позже мы снова подплывали к берегу в своей надувной лодке. Волны разбивались о борта ялика, грозя его перевернуть.
– Зря я отказался от помощи Акселя, – сказал Коннор и рассмеялся, когда нас опять окатило брызгами.
Аксель. Первый помощник капитана. Интересно, сколько человек обслуживает эту яхту?
– Тогда это было бы не приключение, – заметила я, перекрикивая рев прибоя. На удалении от берега море было спокойно, но вблизи прибойные волны бесновались, взмывая под небеса, хотя погода была ясная.
Наконец мы каким-то чудом добрались до берега, и я помогла Коннеру вытащить лодку на песок.
Мое белое платье-макси, которое еще утром казалось исключительно элегантным, теперь липло к телу, как тряпка. Я сомневалась, что прилично появляться в баре в купальнике, но мокрое платье тоже не вариант. Я стянула его с себя и разложила сушиться на борту ялика.
– В таком виде можно идти в бар? – спросила я Коннера, глядя в сторону бара – пыталась рассмотреть, во что одеты посетители, сидевшие за столиками под открытым небом.
– Можно ли идти в «Согги доллар» в бикини? – переспросил он. – Думаю, в этом заведении посетителей в других нарядах не обслуживают.
Коннер взял меня за руку, подвел к одному из столиков и плюхнулся на пластиковый стул. Я жалела, что не взяла с собой полотенце. Впрочем, оно, наверно, тоже промокло бы насквозь. Я с опаской посмотрела на стул.
Только я села, козел – самый настоящий – запрыгнул на наш низкий столик и с любопытством уставился на меня.
Я расхохоталась.
– Я вожу тебя только в самые изысканные заведения, – сказал Коннер.
Но именно это я рисовала в своем воображении, мечтая о поездке на острова – непритязательные пляжные бары, разгуливающая живность, живописная атмосфера.
Коннер попытался стащить животное со стола, взяв его за ошейник, – на нем я заметила эмблему университета – конкурента того, в котором училась я, – но козел и не думал повиноваться, стоял как вкопанный, жалобно мекая ему в лицо.
Мы оба зашлись истерическим хохотом.
– Победа за ним, – заключил Коннер, откидываясь на спинку стула.
– Козел – не самая худшая компания, в которой мне приходилось обедать, – отозвалась я.
В этот момент мною овладело острое желание написать письмо бабушке, что я делала очень, очень часто. Мне хотелось сообщить ей, что я чудесно провожу время, мне весело, и я напрочь забыла про свою свадебную драму, про дом, про работу, про все на свете. Что для меня сейчас существуют только Коннер и этот сказочный день. И я знала, что еще раз отправлюсь с ним на морскую прогулку, если он меня пригласит.