Настоящее сокровище Вандербильтов - стр. 31
– Ладно, голубки, – наконец объявила она, – я нашла два места рядом, с переводом в первый класс.
– Вот это да! Огромное вам спасибо. – Я прошла в «загончик» для ожидания и присела в темно-синее кресло, на котором, как мне показалось, было поменьше хлебных крошек.
– Кстати, меня зовут Джулия Бакстер, – представилась я своему «супругу», устроившемуся рядом со мной. – Пожалуй, надо знать фамилию вашей фиктивной жены, вдруг спросят.
– А меня – Коннер Говард. – Он наклонился ко мне. – Я пожал бы вам руку, но дежурной это может показаться странным.
Я замерла, разинув рот. Судорожно соображала, пытаясь слепить воедино все, что я знала об этом человеке.
– Вы Коннер Говард? Тот самый?
Человек, обругавший свои чертежи, слыл восходящей звездой архитектуры; специалисты пристально следили за его работой. Все виднейшие архитекторы расценивали его как угрозу своему авторитету и в то же время восторгались его проектами. В этом году он стал самым молодым архитектором, которого включили в справочник «Дайджест архитектуры». Примерно мой ровесник.
Я уже была на грани того, чтобы выразить ему свое восхищение, но тут по громкой связи объявили, что пассажиры первого класса могут пройти на посадку.
Коннер, с веселым удивлением на лице, поднялся и повел меня к началу очереди.
– Башни Гаррисона – мое любимое здание. Самое-самое любимое, честное слово, – выпалила я, переступая через металлический порожек и входя в самолет.
– Ладно, женушка, давай-ка на тон ниже. – Он уложил свой и мой чемоданы на багажную полку, а я от возбуждения едва обратила внимание на его любезность.
– Там такие линии, такая симметрия… А как интересно вы расположили полуэтажи… – тараторила я, захлебываясь словами.
Мы сели рядом, устроились поудобнее. И он положил ладонь на мою руку.
– Ты что, шутишь? – сказал он, кинув взгляд вокруг. – Тебя кто-то подговорил? Нужно быть чокнутым, чтобы иметь любимое здание, тем более из спроектированных мною. Таких людей просто не бывает.
– Да нет. Никто меня не подговаривал. Я как раз из тех чокнутых, правда-правда.
– Так ты, что, тоже архитектор?
Его вопрос прожег меня насквозь. Я нахмурилась, почувствовав, как между бровей пролегла отвратительная складка, из-за которой, по утверждению мамы, у меня рано появятся морщины. Ну да, формально я – архитектор. Или могла бы им стать. Но я не привыкла рассказывать о своих неудачах симпатичным попутчикам в самолетах. И я ответила:
– Скажем так: я увлекаюсь архитектурой. – Так и есть. С этим не поспоришь.
– Позвольте предложить вам напитки перед взлетом, мистер и миссис… – Голос стюардессы сошел на нет.
Коннер одарил ее обаятельной улыбкой, которую за последние несколько минут я стала воспринимать совсем иначе. Если сначала мой случайный знакомец вызывал у меня праздный интерес, хоть и немного раздражал, то сейчас я была под впечатлением от встречи со знаменитостью.
– Дорогая, ты уже решила, что возьмешь мою фамилию? – спросил он.
Несколько минут назад я ответила бы «нет», но теперь…
– М-м, да. – Я посмотрела на бортпроводницу. – Джулия Говард звучит неплохо, правда?
Коннер рассмеялся и стиснул мою руку.
– Мне индийский пейл-эйл, а Джулии… – Он повернулся ко мне.
– Милый, ты же знаешь, – игриво отвечала я, внезапно почувствовав, что у меня кружится голова, – перед взлетом я всегда пью розовое вино.