Настоящее сокровище Вандербильтов - стр. 33
Корнелия немного успокоилась при мысли, что у нее действительно полно родственников, которые не бросят ее погибать на улице, если случится самое страшное.
– А почему папу не хоронят в Билтморе? – спросила она. – Ведь ему там так нравилось. Да и мы будем жить там.
Эдит грустно улыбнулась дочери.
– Потому что всех Вандербильтов хоронят в фамильном мавзолее у подножья холма Тодт-Хилл.
– Это там, где вырос Командор, – неуверенно произнесла Корнелия. Она слышала множество историй о легендарном прадеде – железнодорожном магнате, создавшем состояние Вандербильтов. Он был совсем не такой, как ее добрый, заботливый папа. – Мама, но ведь мы же не сможем навещать его могилу.
– Знаю, Нелли. Но папа вложил много времени, денег и сил в проектирование этого мавзолея, и я уверена, что он хотел бы обрести последний приют именно там. В той усыпальнице покоятся его родственники, и он тоже должен быть похоронен там.
– Мама, но ведь это мы его семья.
И то правда.
– Когда ты вернешься в школу… – начала Эдит.
– Нет! – перебила ее Корнелия. – Нет, мама, умоляю, не заставляй меня возвращаться туда. Я хочу поехать в Билтмор. Там я буду чувствовать, что папа рядом. – В полном отчаянии девочка промолвила: – Лучше бы мы все погибли на «Титанике».
– Корнелия, – упрекнула ее Эдит. – Нельзя так говорить. Папа никогда не пожелал бы таких ужасов. Он был бы рад, что мы живы.
Меньше двух лет назад, в 1912 году, вся семья забронировала билеты на «непотопляемый» корабль, отправлявшийся в свое первое плаванье. Но в последний момент Эдит вдруг почувствовала непреодолимую потребность отказаться от путешествия на самом шикарном и потрясающем судне в мире. Она уговорила Джорджа вернуться на родину на борту корабля «Олимпик», на котором собирались плыть и его племянница с мужем. Они гораздо интереснее проведут время, убеждала Эдит, вечерами ужиная все вместе за большим столом; это будет грандиозно. Джордж долго дулся из-за того, что они отказались от престижного плавания на «Титанике», о котором только и было разговоров, – пока не пришла трагическая весть о его судьбе.
– Твоя мама нас спасла, – сказал Джордж Корнелии. – Ты всегда должна ее слушаться, потому что она плохого не посоветует.
Корнелия откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, вспоминая, как она пела и смеялась вместе с отцом, как читала книжки, сидя рядом с ним в крытой галерее, как бродила в его огромной библиотеке, а он наставлял ее в выборе книг. Именно Билтмор был ей родным домом, а не особняк на Кей-стрит или Нью-Йорк; Билтмор был воплощением ее отца. Мысль о возвращении в школу, хотя там у нее были подруги, наполняла Корнелию тоской. В Билтморе она могла кататься на мулах со своей подружкой Роуз, выгуливать в Билтмор-Виллидж Седрика и Сноу, огромных сенбернаров, которые вели себя смирно, как ягнята. Там реже устраивали светские приемы и политические мероприятия, кампании по сбору денежных средств и чаепития. И мама почти все время проводила с ней. Слезы сочились из-под закрытых век Корнелии, струясь по щекам. Может, ее слезы разжалобили маму, может, что-то еще, но Эдит наконец уступила.
– Ладно, – сказала она, – если это так важно для тебя, мы вернемся в Билтмор, как только проводим папу в последний путь.
В последний путь. В последний путь.