Настигнутые коммунизмом. Роман - стр. 13
Селин с унынием вздохнул.
– Кстати, – вспомнил Вадим Андреевич, – впрочем, почему кстати? Сынок Есипова тут, ты его тоже знаешь, – язвительно искривил рот Вадим Андреевич.
– Знаю, звонил, – произнес Селин. – В займы просил.
– И дал?
– Дал.
– Сколько?
– Десять тысяч франков.
– Ого-о!.. А ведь не отдаст, скотина, – захохотал Марков.
– Не отдаст, – спокойно согласился Селин.
– Ну, тараканы!.. Получается, что-то вроде дани собирает?
– Получается… не он один.
– Димка Есипов написал в записках своих, – вспомнил Вадим Андреевич, – что есть в человеке орган – совесть. Не у всех. Она может человека до самоубийства довести, если жизнь не совпадает с совестью. А мы живем только потому, что у нас этот орган атрофировался.
– Ты просто голоден, – Селин поднял голову и мрачно посмотрел на Вадима Андреевича. – Накормили бы тебя, пригрели, рюмашку водочки поставили бы – и нет твоей суеты. В гэбэ все-таки дураки сидят. Подкинули бы тебе работенки, ты бы насытился – и конец разговорам… Здесь я это понял. – Селин откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. – Жратвы полно, по видюшнику киношку любую, баба нужна – пожалте. И никаких вопросов и криков. Прислушаешься: только чавканье да чмоканье. За деньги и ради денег можно все.
– И мир состоит только из прохиндеев, более или менее талантливых, – с иронией заметил Вадим Андреевич. – А идеал для подражания – Валерка Есипов.
– Поди да убедись, – пожал плечами Селин.
На минуту воцарилась тишина. Вадим Андреевич снова сделал несколько шагов по комнатке, нечаянно зацепился ногой за легкий деревянный стул с желтым сетчатым сидением. Стул с грохотом упал.
– Пятьсот франков, – проговорил Селин.
Вадим Андреевич наклонился, поднял стул и поставил в сторону и, отдышавшись, сказал:
– У меня последнее время ощущение, что скоро умру. Иногда проснусь – и накатывает: холод, пелена тьмы, мысль, что умру. На фронте такое было. Ты должен знать. Вот и у меня… Поэтому и ухватился за идею приехать сюда. Часто думал об этом. Тянуло. А тут взялись организовать. Почему-то должен был увидеть тебя. Не знаешь, почему? – спросил Вадим Андреевич и увидел, что Селин побледнел, лицо его стало неприятно серое. – Все-таки судьба свела нас не ради пустяка. С той поры вон как вас перекрутило… Да, вспомнил, – оживился Вадим Андреевич. – Ублюдок этот, Валерка, мне свои версии смерти Христа рассказывал. Что расчет все. Или Христос, или его ученики что-то вроде спектакля специально придумали да хотели поживиться на нем. В общем, чушь в стиле стукача. Так вот, уверен, что Христос чувствовал и предвидел смерть и знал, что это очень важно. Я тоже чувствую. Конечно, не сравниваю себя с ним. Но, может, так наступает у каждого, словно предупреждение, напоминание. О чем?.. Надо понять.
Вадим Андреевич остановился у окна. В разрыве облаков мелькало весеннее голубое небо, казалось, ветер нес тепло, яркий свет жаркого солнца.
– В общем, ладно. Свиделись и все. Пойду я.
Вадим Андреевич отказался от предложения Селина подвезти его к гостинице. Они сухо попрощались. В одиночестве Вадим Андреевич спустился вниз и вышел на улицу.
Довольно долго он брел к гостинице, разглядывая чужой город, чужих людей… Больше он не звонил Селину и не думал о нем.
Оставшиеся дни до отлета в Москву пролетели мгновенно. На аэродром Марков ехал, стараясь отъединиться от болтовни туристов-попутчиков, больше молчал и с печалью осознавал, что возвращение похоже на погружение в тягостную и тяжелую трясину.