Наследство последнего императора. Том 4 - стр. 45
– Простой, – заявил Грондейс. – Любое правительство России неизбежно пошло бы на сепаратный мир. Кроме самоубийц.
– Допустим, мир, – согласилась Новосильцева. – Но на каких условиях?
– Вот замечательный вопрос! – обрадовался Грондейс. – Прежде чем обсуждать с немцами условия, Ленин обратился к странам Антанты с официальной нотой. Он спросил: могут ли большевики рассчитывать на помощь Антанты, если они согласятся возобновить боевые действия на Восточном фронте.
– И в ответ?
– И в ответ получил какишь… нет, кукиш, как у вас говорят.
– Идиоты! – возмутилась Новосильцева.
– Идиоты, – охотно согласился Грондейс. – Но только на первый взгляд, – добавил он. – Поначалу британский премьер Ллойд-Джордж и американский президент Вудро Вильсон ухватились за идею признать большевиков и заключить с ними военно-политический союз. Но… свои же в правительстве их и смяли.
– Идиоты, – повторила Новосильцева, обнаружив, что язык у нее движется не так свободно, и глупо хихикнула.
– Не говорите так! – возразил Грондейс. – У противной стороны тоже расчет – серьезный. Обоснованный. Большевики, оставшись без армии и союзников, подписывают мир и автоматически становятся врагами Антанты. Теперь их можно на законном основании хорошенько проучить. Точнее, раздавить, а вашу страну рассовать по карманам. Ведь всего пару месяцев назад, 23 декабря 1917 года, после первого предварительного заседания в Брест-Литовске, Британия и Франция заключили договор о разделе России. Англичане претендовали на Кавказ с его нефтью и на Прибалтику, французы захотели угольный Донбасс, Таврический край и Крым.
Он помолчал.
– Знаете, кто такой Роберт Брюс Локкарт? – неожиданно спросил Грондейс.
Новосильцева подумала.
– Британский консул. Шпион из Ми-6. Кажется, чекисты обвинили его в заговоре.
– «Заговор Локкарта-Рейли, или Заговор послов», – подтвердил Грондейс. – На самом деле, никакого заговора поначалу не было, а была провокация председателя чека Якова Петерса, который заменил Дзержинского после 6 июля, то есть после восстания эсеров. Отличная, кстати, была операция! Самого Сиднея Рейли, вашего не коллегу, большевики в дураках оставили! – восхитился голландец. – Но Ленину прыть Петерса не понравилась, он тут же Петерса сместил и вернул Дзержинского. В тот момент нельзя было большевикам портить отношения с Антантой. У них были другие планы. Поэтому Локкарта выпустили из-под ареста и предоставили неслыханную свободу действий. Но он был не послом. Должность его именовалась по-другому: английский дипломатический представитель.
– Все равно шпион.
– Все равно, – согласился Грондейс. – А как же иначе? Должность такая. Он мне много интересного рассказал. Но заговор – это потом, потом… А поначалу Локкарт так подружился с большевиками, что входил без доклада к Ленину и Троцкому, когда хотел. И убеждал своих начальников немедленно признать советское правительство. Дескать, это очень выгодно Англии. Иначе в Советскую Россию влезут немцы. Даже умолял своих руководителей сделать это. И доумолялся до того, пока ему, по заданию британского МИДа, написала жена, чтобы он прекратил стараться: пошли слухи, что Локкарт либо продался большевикам, либо сошел с ума.
– Так-таки продался или сошел? – уточнила Новосильцева.
– Ни то, ни другое. Просто у него оказалось больше здравого смысла. Он убедился, что с большевиками все равно придётся иметь дело, потому что они выражают коренные интересы русского народа. Но в итоге Локкарту приказали молчать и не бегать больше к своим новым друзьям. Тем более что еще раньше, при царе, страны Антанты решили не пускать Россию в компанию победителей. Потому и подарили вам Февральскую революцию. А с какой стати пускать сейчас? Ни в коем случае!