Наследники земли - стр. 46
– Пучи ни за что этого не допустят, – перебила Жусефа Мар.
Еврей не стал даже слушать: они должны бороться.
– В чем ты сама нуждаешься?
– В покое, – без колебаний ответила женщина. – Узнаю, что с сыном все хорошо, и спокойно соединюсь с Арнау.
– Соединить тебя с Арнау не в моей власти. А что до твоего сына – тут мы попытаемся, – пообещал меняла. – Вот только никто не должен знать, что в этом деле замешаны евреи.
– Спасибо тебе, Жусеф.
– Арнау когда-то спас меня, мою сестру и Саула. Ракель, к несчастью, умерла, однако Саул и сейчас живет в Барселоне. Ему, наверное, около пятидесяти, он пятью годами старше меня. Он врач, и одна из его дочерей – тоже.
– Вы уже заплатили тот долг, – напомнила Мар. – Арнау всегда говорил, что твой отец…
– Жизнь не имеет цены, – перебил Жусеф. – По такому долгу не расплатиться никогда.
И они договорились найти способ вызволить Берната так, чтобы никто не прознал про участие евреев.
– Не беспокойся, – заверил Жусеф. – Мы часто ведем дела тайно, а порою и подпольно. И методы нам известны. А пока ты не соединилась с Арнау, – добавил Жусеф с улыбкой, нагнувшись вперед и взяв женщину за руки, – чем я могу тебе помочь?
Жусеф не имел возможности дать работу Уго, потому что мальчик не умел ни писать, ни читать, – поэтому решено было послать за Саулом, который не замедлил явиться вместе с одним из сыновей. Прибывшие принесли вдове соболезнования.
– Никогда не думал, что такой человек, как Арнау, может погибнуть вот так… – вздохнул Саул. – Скорблю вместе с тобой.
Как только в комнате появился Уго, сын Саула, мужчина лет тридцати, задал ему вопрос:
– Что ты умеешь, паренек?
Мальчик пожал плечами.
– Немножко знаю ремесло корабела, – робко ответил он.
Евреи одновременно покачали головой, все трое.
– Умею готовить конопатный вар… – (И этот ответ тоже не понравился.) – Могу выполнять разные поручения.
Наступила тишина. Уго было неуютно под взглядами этих мужчин. Мар подбадривала его улыбкой, чтобы он наконец сказал что-нибудь путное. О ремесле кошатника Уго предпочел не упоминать.
– А еще я умею долго держать на весу железный шар, – добавил он вместо этого и показал, как поднимает ядро генуэзца.
К удивлению мальчика, этот ответ живо заинтересовал молодого еврея.
– Насколько долго?
– Сколько потребуется.
– Не шевелясь?
– Да… – неуверенно подтвердил Уго.
Сын Саула подошел к шкафу, в котором хранились большие книги, достал один из томов и передал Уго.
– Замри! – велел еврей.
Уго неподвижно стоял на помосте на углу площади Сант-Жауме, рядом со стрельчатыми сводами церкви. В руках он держал толстый тяжелый фолиант в деревянном переплете, обитом красной кожей. Жакоб, сын Саула, ободряюще улыбнулся мальчику и сделал знак переходить к следующему клиенту. Уго останавливался перед каждым из возможных покупателей, глядя в никуда, чтобы не отвлекать от изучения книги, продающейся с аукциона.
– «De animalibus», написано епископом и прославленным доктором Церкви Альбертом Великим, – наперебой вещали Жакоб и двое его сыновей. – Подобного экземпляра вам нигде не найти.
Это была уже не первая книга, которую демонстрировал Уго; волосы его были подстрижены, рубашка чистая, ногти вычищены и руки вымыты. Несколько томов уже удалось сбыть. За одну рукопись они выручили сорок три либры – больше, чем Арсенда могла бы заработать за десять лет, прислуживая этой монашенке, имя которой Уго вечно забывал! Некоторые экземпляры стоили даже больше, чем приличный дом в Барселоне. Жакоб, еврейский перекупщик, был на седьмом небе от счастья. Он получил доступ к вещам одного умершего купца, местного уроженца. Нехватка наличных средств, как частенько бывает при получении наследства, привела к распродаже имущества покойного, чтобы у наследников появилась возможность рассчитаться с долгами, а уж потом поделить остальное.