Наследники земли - стр. 45

Торговец даже не позволил ей пройти в дом:

– Твой сын признался, что хотел убить графа де Наварклес…

– Его пытали! Он бы никогда…

Бойшадос вообще не стал ее слушать:

– Он собирался убить не кого-нибудь там, а самого Первого капитана нашего короля! – Купец выпалил это скороговоркой, но тихо, стоя на пороге своего дома и озираясь по сторонам.

– Нет!

– Он что, свихнулся?

– Франсеск…

– Ты не должна больше здесь появляться! Ни ты, ни твой сын… если даже однажды он и выйдет из тюрьмы.

– Франсеск, пожалуйста…

– Ты хочешь моей погибели?

Два жалких суэльдо да немного еды – вот и все, что Мар получила от Франсеска Бойшадоса в обмен на обещание больше не возвращаться.

– Я сделал все, что было в моих силах, – объявил купец и захлопнул дверь прямо перед носом у вдовы своего бывшего компаньона.

Мар никогда не бывала в еврейском квартале и не знала людей, к которым ее покойный супруг испытывал такое уважение. После смерти Арнау женщина следовала совету мужа: никаких сношений с евреями. Однако в нынешних обстоятельствах… Бернат нуждался в помощи, хотя бы даже и в помощи евреев, и этому сопляку, который только и умел, что попадать в драки и передряги, тоже следовало помочь. В тюрьме Бернат расспрашивал об Уго так, как будто судьба мальчишки была для него важнее собственной. «Его выгнали с верфи по нашей вине, – объяснял он матери то, что она и так знала от Жоана Наварро. – Я ему посоветовал отыскать Жусефа Крескаса. – И Бернат со смехом добавил: – А больше никто не шевельнет и пальцем ради этого… наглеца».

И Мар взяла с собой мальчика в качестве предлога. Приведя Уго, она познакомится с Жусефом. И если Жусеф снова предложит помощь, она не колеблясь ее примет, будь он хоть трижды еврей… Это нужно Бернату.

Мар и Уго остановились перед маленькой площадью рядом с церковью Святого Жауме: ее готический портал состоял из пяти стрельчатых арок по центру и еще двух по бокам. На Уго пялились мужчины и женщины, болтавшие в тени под портиком. Двинувшись дальше, мальчик и женщина миновали задний фасад Городского Дома и вышли к большому вязу, временами исполнявшему роль позорного столба для приговоренных к публичному глумлению; пространство вокруг вяза предназначалось еще и для публичных распродаж – здесь по свободной цене раскупалось имущество банкротов и покойников; здесь же располагались и конторы писцов – маленькие домики, прилепившиеся к городской стене: тут на заказ составлялись и переписывались документы и письма горожан.

Просочившись сквозь уличную толпу, Мар и Уго оказались перед воротами в еврейский квартал, рядом с которыми бил родник и стояла сторожевая башня.

– Ты знаешь Жусефа Крескаса? – без обиняков спросила Мар у привратника. – У нас к нему дело.

– Как же мне его не знать?

Привратник велел игравшему рядом мальчонке проводить пришедших. Жусеф жил в доме, принадлежавшем когда-то его отцу, – это было трехэтажное здание с садом позади. Дом стоял на улице Каль, как называли ее христиане (для евреев это была просто «та, что выходит на площадь Сант-Жауме к новым стенам»), немного не доходя до перекрестка с улицей Банис-Ноус. Жусеф унаследовал не только дом Хасдая Крескаса, но и его профессию: он был меняла.

Еврей вышел навстречу гостям в вышитой тунике и с широкой открытой улыбкой на губах. Как только они вошли в дом, хозяин приказал служанке отвести Уго на кухню и накормить, вот почему мальчик не узнал, о чем Мар и Жусеф разговаривали в их первую встречу. А говорили они о деньгах, необходимых, чтобы нанять адвоката, который возьмется защищать ее сына, а еще о том, что и свободу Берната, возможно, придется покупать за деньги…