Наследники графа. Александрин - стр. 37
Затем все принялись уговаривать хозяйку саму спеть что-нибудь. Кроме де Монфора, которому все еще было неудобно за случай с обезьянкой. И графиня все-таки согласилась. Но с условием, что аккомпанировать ей будет супруг.
- Граф, вы и на клавесине играете? – изумился дон Саласар.
- Представьте себе. Даже лучше, чем на гитаре, - ответил де Куси.
Анна запела, и все невольно подались вперед. Какой голос! Сильный, высокий, летящий! Ее слушали не только гости, но и притихшие слуги, которые за секунду до этого внесли напитки и сладости.
Анна была в ударе. Она уже давно очаровала всех гостей, но сегодня благодаря ее великолепному вокальному таланту это очарование во стократ усилилось.
Граф и графиня даже исполнили одно произведение в четыре руки. В этом было столько гармонии, какого-то тепла и единения, что Монфор помрачнел. Он не желал этой паре ничего плохого, но не мог совладать с непонятно откуда взявшейся ревностью, которая рвала душу.
Анна же так увлеклась всем происходящим, что с легкой ностальгией вспомнила свое отнюдь не счастливое детство. Когда-то она, будучи воспитанницей монастырской школы для девочек, пела в церковном хоре. Первый раз очень волновалась. Ей нужно было исполнить один из гимнов в честь рождения Сына Божьего Иисуса. Очень бледная и худая девочка стала у алтаря и запела. Платье послушницы было ей коротко – из рукавов виднелись тоненькие запястья. Но невозможно было не любоваться ее ярко голубыми очами и доходившими девочке до талии светлыми волосами. Усиленный хорошей акустикой помещения, голос был невероятно силен и звонок. Прихожане слушали как зачарованные.
Потом все так ее хвалили и восхищались ею, что мать-настоятельница поспешила увести ребенка, боясь, что в ее сердце это посеет зерно тщеславия. Она не догадывалась, что зерно тщеславия не только было посеяно, а уже разрослось буйным цветом…
Наконец наступила ночь. Когда Монфор уже собирался лечь спать, дверь в его комнату тихо отворилась. Он как раз закончил умываться и, повесив на спинку стула полотенце, оглянулся. Стоял с голым торсом, одетый лишь в нижние штаны. Графиня остановилась в дверном проеме и как-то странно смотрела на него.
- Что, еще что-нибудь придумали? Может, теперь собаку на меня натравите? – холодно проговорил он.
- Она вас сильно поранила? – спросила даже, как показалось шевалье, с некоторым сочувствием. Может и правда не желала, чтоб до такого дошло?
- Нет, все нормально, - уже более мягко ответил мужчина.
- Бедняжка… Я совсем не думала, что так получится, уверяю вас!
- Ладно, забудьте.
- Пожалуй, так и сделаю.
Ее насмешливая улыбка окончательно привела его в замешательство. Графиня явно хотела сказать еще что-то, но колебалась. Потом все-таки ступила в комнату, прикрыв за собой дверь.
- Надеюсь, вы не решили, что я хотела вас сегодня утром?
- Ну что вы, даже в мыслях не было, - спокойно сказал он.
При этом его глаза с наглой откровенностью скользили по ней сверху вниз.
- Это прекрасно, что мы правильно понимаем друг друга, - усмехнулась она.
Как она соблазнительна! Мишель вспомнил ее появление в купальне, и вновь представил себе, как спускает лиф платья, открывая ее нежные груди, и ощутил вкус ее кожи, губ, языка… В животе шевалье начал сворачиваться тугой комок возбуждения. Он даже подался к ней, но Анна сделала шаг к двери.