Наследники Эдема - стр. 23

– Тьфу ты, бес окаянный, – в сердцах сплюнул в траву. – Напугал только. Я уж думал, что покойничек вернулся.

– А что, сильно похож? – усмехнулся я.

– Не сильно, но похож, – как-то нерешительно ответил водитель. – Только башка вся в порезах. Что ж ты на ходу-то брился? Мог сказать, я бы тормознул. А еще очков не хватает.

– Да ну их, эти очки, – я потер глаза. – Будем считать, что литовец сделал себе коррекцию зрения. Так проще.

Посмотрев на замершего столбом мужика, добавил:

– Ты не затягивай с помывкой. У нас человек присмерти. Давай помогу.

– Давай, – охотно согласился Семеныч. Затем кинул куртку в ведро с водой, и протянул мне. А сам подошел к УАЗику и начал без всякой брезгливости отдирать запекшиеся на солнце куски мяса.

Управились мы довольно быстро, и уже спустя пятнадцать минут снова тронулись в путь.

Ехали молча. Как только миновали перекошенный столб с табличкой «Горбунки», водитель притормозил возле полуразрушенного здания почты, на стенах которой еще висели остатки каких-то цветных плакатов. Старый облезлый пес, развалившийся в дверном проеме, приподнял голову, тихонько рыкнул в нашу сторону, и вновь продолжил свое ленное занятие.

– Приехали! – проорал Семеныч из кабины. – Горбунки, как заказывали!

Я посмотрел на валявшегося без сознания американца. Тот был отнюдь не хлипкого телосложения, и чутье мне подсказывало, что тащить его дальше на себе – гиблое дело. Поэтому, даже зная негласные правила, строго не одобряющие проезд машин по поселку дальше здания почты, вынужден был попытаться их нарушить.

– Погоди, Семеныч, – я вытащил из бумажника хрустящую новенькую купюру, приложил к стеклу. – Нам бы груз доставить по назначению. Давай еще немного прокатимся.

Семеныч покосился на деньги, что-то буркнул себе под нос. Но природная жадность одержала верх, и он все же вновь тронул машину с места.

– Куда?

– Двигай вперед по дороге, – ответил я. – Скажу, где тормознуть.

Поселок уже давно считался заброшенным. Дома стояли жалкими темными призраками, с покосившимися крышами и выбитыми стеклами. Некоторые сгорели дотла, и только силуэты закопченных кирпичных печек возвышались посреди пожарищ, будто надгробия. И тишина.

Проехав по поселку около километра, мы остановились возле приземистого домика, полностью оббитого старым рубероидом. С трудом вытащив пленника, я положил его на траву возле забора. «Головастик» забрал из салона остальные вещи. Затем, рассчитавшись с водителем, мы проводили взглядами скрывшуюся в облаке дорожной пыли машину, и я, подойдя к крыльцу, осторожно постучал в маленькое кухонное окошко.

Дверь распахнулась почти мгновенно, и на пороге возник мрачный хозяин: небольшого роста, коренастый мужик лет сорока пяти с вечно красным лицом и пронзительными голубыми глазами.

Дед Гамаш был единственным жителем поселка, и живой легендой. Один из тех солдат, что в сорок третьем встретили пришельцев. Вот только дедом его звали лишь условно. С тех пор он так и не постарел. Неизвестный феномен? Подарок гостей? Да Гамаш и сам толком не знал. Не брала его старость, и все тут. Десять лет по разным институтам и академиям таскали, в надежде разгадать эту загадку. Но все впустую.

– Ну, чего надо? – буркнул хозяин, держа правую руку за спиной. – Что-то я вас не припомню, хлопчики.