Наследник жестокого бывшего - стр. 9
– А мой сын? – вдруг вспоминаю я про Максима.
– Не знаю, – она пожимает плечами. – Он тоже здесь? Сколько ему?
– Два года.
– Значит, если он здесь, то в детском отделении.
– Мне надо к нему, – сажусь на кровати.
– Куда? – хмурится Зоя Анатольевна. – Вам нужно лежать. К тому же, сейчас три часа утра. Если ваш сын и здесь, то наверняка спит.
– Пустите, мне нужно к сыну.
– Девушка…
– Нет! – отрезаю и слезаю с кровати. – Мне нужно к сыну.
Встаю, покачнувшись, и врач поддерживает меня под локоть.
– Спасибо, – отзываюсь с теплотой в голосе и бреду на выход из палаты.
– Повидаетесь с сыном и сразу же возвращайтесь в палату.
– Хорошо. – На выходе останавливаюсь и поворачиваюсь лицом к врачу. – Зоя Анатольевна, а мою сумку не приносили?
– Спросите у медсестры на посту.
– Спасибо, – благодарю еще раз и плетусь к сестринскому посту.
– О, а что это мы встали? – полная медсестра поднимает голову от журнала, который заполняла.
– Здравствуйте, я… – указываю рукой на палату, но понимаю, что не посмотрела ее номер.
– Из двенадцатой, – подсказывает она.
– Да. Мне нужно к сыну. Он в детском отделении.
– К какому сыну? Тебе нужно отдыхать, – строго говорит она, но я вижу, что она женщина добрая. Даже строгие нотки у нее какие-то мягкие.
– Меня Зоя Анатольевна отпустила. – Медсестра недоверчиво осматривает меня.
– Только быстро туда и назад.
– Скажите, а вам не приносили сумку? Дамскую, коричневую такую.
– Тебя на скорой с сумкой привезли. Имя?
– Тоня. Антонина Семенова. Егоровна, – добавляю отчество.
Тогда медсестра лезет под стол и достает оттуда мою сумку. Изрядно потрепанную и порванную в двух местах. Открывает и копается в ней.
– Что вы ищете?
– Документ. Не могу же я отдать сумку первой встречной.
– Паспорт во внутреннем разделительном карманчике на молнии.
Открыв молнию, она достает мой паспорт в зеленой обложке, открывает, сравнивает меня с фотографией и, вернув его на место, отдает сумку.
– Спасибо.
– Ты бы в туалет заглянула, – кивает она на длинный коридор. – Причесаться, умыться. Сестрички привели в порядок как могли.
– Спасибо. Но я сначала к сыну.
– Ну давай. Только недолго, – строго добавляет она. – Детское на третьем этаже. Там сегодня Маргарита Борисовна дежурит. Скажи, что я просила пропустить к ребенку.
– А вас как зовут?
– Скажешь, Леля просила пропустить. Она отведет тебя.
– Спасибо большое, – складываю ладони вместе, будто собираюсь молиться на эту святую женщину.
– Иди уже, – бурчит она и снова утыкается в журнал.
Кивнув, я покидаю отделение. Осознав, что не знаю, на каком этаже сама нахожусь, мечусь по лестничной клетке, выискивая цифры, а потом вижу проход к лифтам. Над старой, выкрашенной в зеленый кабине висит металлическая табличка с цифрой один. То есть, я в самом низу.
Захожу в лифт и, нажав на тройку, глубоко дышу, стараясь утихомирить колотящееся сердце. Не могу быть спокойной, пока не узнаю, что с моим сыном.
– Это еще что за привидение? – слышу голос за спиной, как только захожу в детское отделение. – Женщина, вы заблудились?
Оборачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с худощавой женщиной в белом халате.
– Вы Маргарита Борисовна?
– Ну я, – тянет она неохотно, рассматривая меня.
– Меня Леля прислала. Сказала, что вы поможете увидеться с сыном.
– С каким еще сыном? – хмурится женщина.