Наследник императора 2 - стр. 25
Он нарочито обращался к нему, не как к своему другу, а как к императору, чтобы напомнить этому выскочке сенатору, кто такой Эмилий. Ему не понравилось, что Аппий называется его по имени. Только Аристон мог называть императора так. Возможно, он даже ревновал.
– Я? Я – пьян! Мне и хорошо и одновременно хочется блевать. Но я т-а-ак устал, Ахиллес. Ты ведь Ахиллес?
Император поднялся с ложа и чуть не упал. Шатаясь, он подошёл к Аристону и поцеловал его в губы. От Эмилия смердело вином. Аристон брезгливо убрал от себя тело императора и вытер слюнявые губы тыльной стороной руки.
– Ахиллес, ну что ты? Это же я – Елена. Твоя любовь! Спаси же меня! Спаси!
Император начал приставать к Аристону, лапая его за заднюю часть и пытаясь поцеловать. Аппий Кезон наблюдал за этим и громко смеялся.
Аристону надоело это и не рассчитав силы, он отбросил император назад, отчего тот упал на пол и чуть не ударился головой об стол. Плечо дало о себе знать и Аристон сжав зубы, схватился за руку. Он не хотел беспокоить императора по этому поводу. Император поднялся и сел на пол. Аппий Кезон вступился в его защиту:
– Да как ты смеешь! Ты чуть не убил императора!
Эмилий махнул рукой, прося прекратить кричать. У него болела голова после ночной пьянки.
– Не упрекай его, – сказал император, заплетавшемся голосом. – Этот куртизан всё ещё не научился манерам. Всё время меня позорит. Из-за него надо мной все смеются в Риме. Где это видано, чтобы император назначил своим наследником какого-то раба. Ну ладно, ладно – бы-в-ш-е-го.
– Полностью с тобой согласен, Эмилий, – сказал Аппий.
Сейчас Аппий напоминал Адриана. Та же улыбка и то же высокомерие.
Аристон сжал кулаки от злости. Он хотел что-то сказать, но передумал. Эмилий слишком пьян, чтобы понять его. Возможно, он забудет обо всём. Но суть в том, что пьяные люди смелее в словах и говорят то, что думают на самом деле. От этого было ещё больней. Аристон повернулся спиной и зашагал прочь. Эмилий не видел, как он уходил. Он разложился на полу и уже храпел.
Аристон понял, что Аппий Кезон не просто так появился в жизни его друга. Он хочет поссорить императора с ним, чтобы избавиться. То же самое хотели Адриан и Урсула. Следовательно, кто-то явно причастен к этому.
Аристон покинул дворец и вернулся в преторианский корпус. Пока Аппий Кезон находится там, он не должен появляться на Палатине. Он должен во всём разобраться здесь, вместе с Квинтом.
Высокие золотые колосья в унисон колебались под воздействием тёплого южного ветра. Поле было настолько золотым, что казалось – под ногами солнечный диск. Прекрасный юноша сидел подле старого дуба и созерцал закат. Император шёл, раздвигая руками колосья в направлении дерева. Колосья были настолько мягкими, что напоминали чем-то пушистую ковыль.
– Аристон, – сказал император, когда подошёл к юноше.
Аристон отошёл от дерева и повернулся к императору лицом. Его голубые глаза смотрели на властителя укорительным взглядом. Взглядом отца на провинившегося сына. Император хотел с ним поговорить, но Аристон не стал его слушать. Медленным шагом он уходил. Уходил в закат. Ещё немного и он растворился.
Эмилий открыл глаза. «Какое счастье, что это был всего лишь сон», – подумал он.
Несколько минут он нежился в постели и пытался разогнать сны. Затем, осознав, кто он такой, Эмилий резко вскочил и тут же схватился за голову. После вчерашней пьянки тошнило и мутило. К горлу внезапно подошёл горький ком и не совладав с собой, император перевалился за кровать и начал блевать на персидский ковёр в своей спальне. Очистив желудок, он лёг обратно на постель и застонал. Борода была грязной, волосы всклочены. А одежды и не было вовсе. Что вчера произошло, он не помнил.