Наследник для иностранца - стр. 35
Держи себя в руках, Алёна! Пусть папаша принимает участие, а то только и знает, что приказы раздавать да угрозами сыпать.
– А ну иди сюда, – наконец-то слышу голос Кирилла. – Что за девчачье поведение? – спрашивает, только не знаю кого, вряд ли Тёмка его понимает.
– Качели, – всхлипнув, протяжно проговаривает сын.
– Они никуда не денутся, – отвечает ему Авдеев. Не выдержав, я выглядываю из-за угла и замечаю, что он посадил сына на стол. – На улице идёт дождь, а когда дождь, люди сидят в доме, чтобы не заболеть, – пока он по буквам объясняет, Тёмка слушает его, перестав рыдать.
– Хочу качели, – и опять двадцать пять после небольшой паузы.
– Да что же ты будешь делать, – вздыхает бедный Кирилл.
А чего это он бедный? – мигом проносится в голове. А когда Тёмка болел и почти что не спал ночами, он не был бедным? А когда зубки резались, и ты ходила, словно чучело для отпугивания ворон в огороде? Нечего его жалеть! Вообще, неплохо было бы оставить Авдеева на пару дней с Тёмкой, пусть познает все прелести отцовства.
Нет уж, я не смогу оставить своего ребёнка с ним. Кирилл не моя мама, которая носится с внуком, как с хрустальным яйцом.
– Хочешь, я тебе качели в доме установлю? – заставляет ребёнка перестать рыдать своим вопросом.
Нам только этого не хватало! Качели в доме уже перебор, как и то, что Кирилл пытается купить ребёнка. Отличный ход, просто слов нет. Долго не думая, я выхожу из-за угла.
– Молодец, Авдеев! – восклицаю я. – Отец года, – развожу руками.
– Что? – смотрит на меня, как баран на новые ворота.
– Сегодня качели в доме, завтра зоопарк откроем в твоем кабинете, лишь бы ребёнок не плакал. Так? – ответа, естественно, нет, на его лице непроницаемая маска. – А потом вырастет мажор, который пьяным за рулём будет людей давить, а ты, в силу своей власти, будешь его отмазывать, а там, поглядишь, и в привычку зайдёт, и каждую неделю тебе придётся вытаскивать сына из передряг, но ты будешь пытаться его перевоспитать. А поздно будет, ведь он с детства знает, что папочка всё для него сделает, – слова льются потоком из моего рта, и я сама в лёгком шоке от сказанного.
Но сколько таких особей по городу гуляет?! Дети богатых родителей, которые думают, что им всё дозволено, и нет на них управы. А всё потому, что их с пелёнок целовали в попу и баловали, как могли.
Кирилл стоит неподвижно, и я только сейчас улавливаю злость на его лице, смотрю в полные ненависти глаза, словно я задела что-то сокровенное. Моя смелость мигом испаряется, хочется скрыться с глаз Кирилла долой, но я беру себя в руки и, расправив плечи, перевожу взгляд на ребёнка.
– Значит так, Артём, – обращаюсь к сыну. – На качели мы пойдём, когда на улице будет солнце. А если ты продолжишь плакать без причины, мы на качели не пойдём вообще никогда, – говорю спокойно, попутно вытирая слёзы и сопли. – Ты должен понять, что сейчас нельзя. Хорошо? – рёбёнок неохотно кивает и тянет руки ко мне.
Авдеев стоит на том же месте, словно его к полу приклеили. Становится не по себе, и, взяв сына на руки, я выхожу из кухни и направляюсь в гостиную. Раздаётся грохот, будто что-то упало. Не сложно догадаться, что «кто-то» перенервничал и вылил свою злость на какую-ту вещь. А судя по шагам, хозяин дома поднялся в свою башню.