Наследник для дона мафии - стр. 40

Он доходит со мной до спальни, я оставляю дверь открытой.

— Подожди, я сейчас переоденусь. Посмотрим, есть ли чего пожрать, а потом пойдем в тренажерный зал, — говорю Донато.

На столике лежит сложенный вдвое лист бумаги. Это что за херня? Я его не оставлял. Беру, разворачиваю.

Аккуратный почерк, круглые буквы.

«Ужин на кухне, синьор. Если вернетесь утром, можете его выбросить. P.S. Вторая порция для Донато».

Перечитываю несколько раз, даже на другую сторону переворачиваю.

И улыбаться не перестаю.

Засранка. Мелкая засранка Роберта.

Ей вообще не идет это имя. Как можно так назвать девочку? Роберта... Как пацан.

Робертина?

Нет.

Мне нравилось Милана, потому что милая. Пока не оказалось, что это сука Лана.

Сую записку в карман, выхожу из спальни.

— Донато, — направляюсь в сторону кухни и призывно машу рукой, — нам с тобой оставили ужин.

***

— Как же вкусно она готовит, эта синьорина Роберта, — мурлычет Донато. Он разве что тарелку не облизал.

И я тоже. Но я бы лучше Роберту...

Блядь. Отблагодарил в смысле.

Но не хочу идти будить ее среди ночи. Во-первых, там ребенок спит. А во-вторых...

— Донато, где можно сейчас купить цветы? — спрашиваю охранника.

— Нигде, — качает головой тот, — все закрыто, ночь же, босс.

И тут меня осеняет. Оранжерея.

Донна Паола любила цветы, Винченцо построил для нее оранжерею. Теперь там с утра до вечера копается садовник Антонио. И мне негде взять цветы?

— Донато, у кого ключ от оранжереи?

***

— Вы хотите срезать все эти розы, босс? — обеспокоенно оглядывается Донато. Я тоже озадаченно разглядываю заросли. Их тут дохуища.

— Нет, я хочу, чтобы их срезал ты, — отвечаю парню. — Не знаешь, где у Антонио лежат секаторы? Или какие-то садовые ножи?

Надо было захватить с собой мачете. Но не хочется возвращаться.

— Где-то здесь, — Донато разворачивается и делает шаг в сторону подсобки. Задевает ногой какую-то палку, затем ведро.

Раздается дикий грохот. Мы оба приседаем, Донато хватает меня за шею и наклоняет почти к самому полу.

— Пригнитесь, дон, — шепчет, — а то нас сейчас охрана спалит.

Замираю на несколько секунд, пока до меня не доходит. Отцепляю его руку и выпрямляюсь.

— Какого черта, Донато? — встаю и отряхиваю колени. — Какая к херам охрана? Это моя оранжерея.

— Простите, босс, — сконфуженно бормочет Донато, — привычка.

Потягиваю шею в одну сторону, потом в другую.

— Ну и привычки у тебя, — буркаю. — Иди уже, срезай розы.

Мы набираем целую охапку. Нахожу тут же ведро — то самое, которое Донато перевернул, — набираю в него воды. Ставлю у дверей Роберты ведро, плотно набитое розами.

Представляю, как она откроет с утра дверь, как увидит цветы. Как захлопает глазами, раскраснеется, приоткроет губки...

Вот на это можно даже подрочить.

***

Меня будят чьи-то мерные завывания. И причитания. И мат.

Ну не совсем мат. Отборные итальянские ругательства.

— Bastardi! — доносится до меня. — Bastardi senza onore!*

Выглядываю в окно. Внизу причитает садовник Антонио, а его с серьезным видом слушает Андрей Платонов.

— Figli di puttana! — продолжает распинаться Антонио. — Una vergogna!**

— Андрюх, — зову Платонова, я уже догадался, в чем причина завываний Антонио. Тот поднимает голову.

— О, синьор! — вскидывает руки садовник. — Вы даже не представляете, что случилось!

— Он утверждает, что у него из оранжереи спиздили все розы. И ведро, — хмуро сообщает Платонов. — Требует вызвать полицию.