Наследник для дона мафии - стр. 32
Если ты вообще способен что-то понять, чертов сухарь...
Я отворачиваюсь, мне не хочется разреветься по-настоящему, это будет уже перебор. Платонову явно неловко, но он делает все, чтобы этого не показать.
Прокашливается, кусает губу.
Я тоже прокашливаюсь, глубоко втягиваю носом воздух и поднимаю голову.
— Я могу предоставить вам записи моего личного врача, где все это зафиксировано, синьор Платонов. А так же все мои записки и личное досье, которое я собирала на дона Ди Стефано.
— Предоставьте, — медленно кивает Андрей.
— Сейчас принесу.
Иду в свою комнату и возвращаюсь с папкой, где сложены все мои документы, записи, выписки. Но самая главная бумага лежит сверху.
Платонов открывает папку и конечно же сразу на нее натыкается. Берет в руку, подносит ближе, читает. Даже губами шевелит. Поднимает глаза.
— Что это?
Я знаю, он хочет спросить «Где ты это взяла???», но не решается.
— Это рекомендательное письмо с подписью дона Винченцо Ди Стефано, — говорю, стараясь не выдать своего триумфа. — Он дал свою личную рекомендацию и лично за меня поручился. Я могла устроиться в любой дом на Сицилии, но...
Платонов сцепляет зубы так, что у него желваки ходят на скулах.
— Но вы предпочли дом Ди Стефано?
— Да, синьор. Из глубочайшего почтения и уважения к покойному дону, — смиренно склоняю голову, сложив руки на фартуке.
И только попробуй сказать, что это недостаточно весомая причина, чертов чистоплюй!
Рывком открывается дверь, на пороге появляется Феликс. Окидывает нас беглым взглядом. По мне просто скользит, задерживается на Платонове.
— Андрей, сейчас приедут мои капореджиме. Вы уже закончили? — и видя, как Андрей кивает в ответ, обращается уже ко мне на итальянском. — Иди, Роберта, ты сегодня больше не понадобишься. Тебя заменит Донато.
— Да, синьор, — подхватываю папку и почти бегу из кабинета.
18. Глава 9-1
Он стоит слишком близко к двери, а я слишком быстро выбегаю. Чуть не падаю, когда в него врезаюсь, и он успевает меня подхватить.
Почти как Ольшанский на их свадьбе в Палатинской часовне...
— Роберта? — Феликс ловит за талию обеими руками, и у меня перехватывает дух. — Все хорошо?
Киваю и прячу глаза. Я не готова сейчас его видеть. Вот вообще не готова.
А он не отстает, заглядывает в лицо и не выпускает.
— У тебя глаза красные. Что случилось?
Поднимаю голову. Стараюсь не моргать. И не реветь.
— Ничего не случилось, синьор.
Просто ты меня разлюбил. А так ничего особенного...
Он показывает на Платонова, стоящего в дверях.
— Этот синьор вел себя грубо?
Боже, а он тут причем? Качаю головой.
— Господин Платонов был вежливым и учтивым.
Феликс разжимает руки, я начинаю дышать. Он не отступает, все еще стоит близко, одну ладонь держит на талии. Поворачивает голову.
— Кстати, Берта, я так и не дождался медицинской карты Рафаэля.
— Я сделала запрос в клинику, но еще не получила выписку, — отвечаю.
Он кивает.
— Хорошо.
И все равно не отпускает, держит. Всматриваюсь в его лицо. Между бровей пролегла вертикальная морщинка, он хмурится. А в самой глубине серых глаз затаилась настоящая боль.
«Как же я заебался тебя любить...»
А я нет. Совсем нет. Мне не надоело.
Внезапно до зуда в ладонях захотелось отбросить папку. Обнять широкие плечи. Спрятать лицо в разрезе рубашки, прижаться губами к соленой коже. Потом обхватить за шею крепко-крепко. Разгладить эту морщинку, взять хмурое лицо в руки и целовать, пока он не станет прежним Феликсом. Сказать «Не люби ее больше, не надо. Зачем тебе такая любовь? Попробуй полюбить меня снова. Просто попробуй...»