Наследницы амазонок - стр. 11

– Ему хватило бы и десятки.

Вот и давай детям деньги на карманные расходы.

Чтобы не скучать в дороге, я взял с собой книжку о затерянных кладах, но открыть ее в электричке мне так и не довелось. Оказалось, что Маша действительно знает гораздо больше, чем мама: здесь услышала, там пронюхала, быстренько составила себе общую картину и с тех пор не могла отказать себе в удовольствии расследовать это "странное дело". Я лично не видел ничего странного. Но не сразу до меня дошло, что дочка хочет поиграть в сыщика, а когда я понял это, уже всплыли некоторые подробности, при желании превращающиеся в зацепочки. Маша сыпала в меня вопросами, и пришлось рассказать ей все происшествие сначала. Затем она вполне резонно захотела узнать о жизни дяди Лени.

К стыду своему о своем дяде я знал мало. Общался с ним редко, а если и приходилось, то старался фильтровать его болтовню, ибо я не знал большего хвастуна и фантазера, чем он. И если отбросить все враки, то получалась вот какая история его жизни.

Он был самым одаренным из братьев и сестер. Судьба наделила его способностями к рисованию. Рисовать начал с детства и получалось это у него с легкостью и непосредственностью. Мешало одно – лень. Надо было развивать свой талант, учиться. Он и не думал об этом. Окончил десятилетку в Хвойной, пошел в армию. В армии его понесло на курсы прапорщиков, и дядя остался служить дальше. Зачем это ему было надо с его-то талантом, я не знал. Служил он в авиации, в аэродромном обеспечении, а потому и многие его фантазии были о том, как он летал на самолетах. Тетя Людмила как-то говорила, что на самом деле ни разу дяде Лене это сделать так и не удалось, даже пассажиром на пассажирском самолете. Служил он долго. Помню, когда я был маленьким, он приезжал к нам и дарил мне красивые значки с количеством парашютных прыжков. Снимал он их со своего ярко-синего кителя. А раз в воздух ему подняться не доводилось, значит, и значки были липовые.

Не меньшей страстью, чем врать и рисовать, для него были женщины. Знаю точно, что первый раз он женился только в тридцать лет. Он сам мне об этом говорил, добавляя, что до этого был девственником. И тут после первого брака дядю Леню понесло: трижды он был женат, и в каждой семье обзаводился ребенком. Видно перебродило что-то в человеке. (Рассказывая Маше, об этом я умолчал). Кроме того, дядя Леня имел кучу любовниц. Женщины его любили: то ли за хвастовство, то ли за талант. Впрочем, он был красив. Крупные, мужественные черты лица, нос, губы, веселая искра в глазах.

Не знаю точно, где он работал после армии. Но менял место работы он частенько, потому что еще одной его страстью стало пьянство. Всю жизнь его спасало рисование. Знаю, что он, переехав с сестрами в Хвойную, пытался устроиться учителем труда в школу, но не знаю – получилось ли. А в основном он подрабатывал, выстругивая разделочные доски, раскрашивая их и продавая. На бутылку, как правило, хватало. У нас, кстати, над газовой плитой висят три доски с конями, которыми по прямому назначению и пользоваться-то жалко. Это он их еще моим родителям подарил.

– Да, красивые, – подхватила Маша. – Сколько же надо пить, папа, чтобы сначала пропить квартиру, а потом залезть в долги стоимостью с целый дом?