Наследница Вещего Олега - стр. 32
Скопец с поклоном положил грамоту на стол перед асикритом, но тот лишь глянул на нее, не притронувшись.
– Расскажите, что у вас произошло.
Асмунд глубоко вдохнул, прежде чем начать говорить. Вся старшая дружина много дней спорила, обсуждая ответ на этот вопрос, если он будет задан. Тогда, возможно, Ингвар впервые понял, что значит быть князем – лицом и голосом дружины не только перед богами, но и перед чужими людьми. Истинная причина состояла в том, что дружина хотела походов, а князь Олег-младший не хотел. Киевлянам произошедшее объяснили сложнее: старый князь Предслав, отец Олега, покровительствовал ирландцу Килану, который оказался упырем и загрыз человека. Предслав был христианином, и киевлянам объяснение показалось убедительным.
Но предложить эту же байку грекам-христианам? Даже Балли, чья голова больше подходила для вышибания дверей, чем для думанья, понимал: не пройдет.
– Русская дружина предпочла вручить власть над собой князю Ингвару и жене его Эльге, племяннице Олега Вещего, потому что эта чета объединяет в одних руках наследственные права и власть над всем Путем Серебра – от Хольмгарда на севере до Киева.
– А что случилось с вашим прежним князем? – Грек заглянул в свиток, который лежал перед ним, развернутый и прижатый камнями с двух сторон. – Эльг… сын Преслава?
– Он уехал в свои наследственные владения. На Мораву.
– Но там же турки![10] – удивился грек. – Разве не турки изгнали его оттуда ранее?
– Именно так.
– И почему же он решил туда поехать?
– Потому что русская дружина избрала себе других владык.
– Дружина? То есть войско? – Грек наклонился над столом ближе к послам. – У вас совершился переворот, и власть была отнята у прежнего архонта силой.
– Это так, – подтвердил Асмунд. – Но князь Ингвар не поднял руки на родича своей жены, Олег уехал живым и здоровым, он увез с собой свою жену и сына, все свое имущество и половину наследства предков. На руках Ингвара нет крови близких, и на него не ляжет проклятье. Зато теперь весь Путь Серебра объединен в одних руках, что обещает большие выгоды в торговле между Полуночным морем и здешними краями. Поэтому князь Ингвар желает мира и дружбы с Греческим царством.
– Василея Ромеон не дружит с варварами, – почти безотчетно обронил грек. – Она дарует дружбу…
Он пристально смотрел на Асмунда и других послов, думая о чем-то своем.
– У вас идет война? – спросил он наконец. – Эльг собирает своих сторонников и пытается вернуть себе престол? Если вы сказали правду, и Ингвар отпустил его живым и непокалеченным.
– Не покалеченным?
– В таких случаях сверженного правителя лишают зрения, или мужского достоинства, или того и другого разом, и запирают в монастырь. Кто же возьмет и просто отпустит своего соперника в борьбе за престол? Даже варвары не так глупы.
– Куда запирают?
– Ах, да, у язычников же нет монастырей. Держат в неволе.
– Ингвар не держит родичей в неволе. – Асмунд оглянулся на Вефаста, будто искал подтверждения. – Ты можешь мне верить – я сам состою в родстве с Олегом-младшим! Он внук моего дяди, то есть мне двоюродный племянник. И если бы его лишили зрения… и прочее, что ты сказал, я не позволил бы этого, не смирился с этим и не стал бы служить Ингвару.
Но его горячность пропала даром: грек слушал и лишь постукивал пальцами по столу все с тем же задумчивым видом.