Наследница «Минотавра». Роман-сказка о Вере. Книга первая - стр. 5

Осталось только обувь придумать. А чего тут придумывать? Обычные пляжные сланцы. Только из кусочков кожи и нескольких верёвочек… Раз, два… нарисовала! Ну, всё! Теперь и ноги у нас в порядке.

Напоследок Вера нарисовала простую тряпичную сумку, побросала туда расчёску, мыло, зубную щётку, пасту, маленькое круглое зеркальце, полотенце, карандаши, «Мифы Древней Греции» … и – вот сюрприз! Обнаружила в кармане сброшенных джинсов почти совсем стёршийся пластиковый ластик… Хоп-хоп. Сотрём ненужное, чтобы не оставлять лишних следов. Зеркало и рукомойник исчезли, будто их и не было. Джинсы и футболку спрячем под кустом.

– Никто не найдёт, надеюсь.

И Вера вприпрыжку побежала по тропинке – туда, куда манил её вкусный запах человеческого жилья.

Чёрный пёс то опережал её, вертя хвостом и громко лая, то оставался далеко позади, гоняясь за ящерками и птицами. Наконец, тропинка, по которой они бежали, оборвалась у края невысокого обрыва, с которого уже хорошо видны были несколько строений, сложенных из грубо отёсанного камня, крытых ветками и соломой и огороженных бревенчатым частоколом. Вера обрадовалась, но только сделала шаг, чтобы спуститься с горки, как сзади раздалось: «Стой!»

– Негоже юной деве путешествовать в одиночестве.

Она обернулась в недоумении. За её спиной прямо из воздуха образовался высокий седовласый и седобородый старец, весь в белом и с какой-то деревянной штуковиной на ремне, переброшенном через плечо.

– Гермес? Никак не привыкну к твоим штучкам.

– Мы придём вот-вот в деревню. Запомни: я – странствующий певец, аэд. Слепой. А ты – мой поводырь. Поняла?

– Да где уж мне понять, – обиделась, было, Вера, но тут же поддалась своему обычному любопытству, – Певец? Так ты поёшь? Спой что-нибудь – интересно, о чём это пели певцы так ужасно давно!

– О, дитя! – воскликнул старик, – ты не могла пожелать ничего, более приятного для моего возвышенного сердца! Я не пел уже лет триста. И для тебя спою старинным слогом ионийскую песню о Минотавре.

Тут он огляделся, нашёл у края тропинки камень покрупнее, уселся на него, поставил деревянную штуковину, которую он называл кифарой, на колено и ударил по струнам.

Вера думала, что услышит звук, подобный звуку арфы или гитары, но – нет. Звук у древнего инструмента оказался глуховатым и не очень выразительным. Зато голос певца звучал мощно! Жаль, Вера сначала ни слова не поняла.

– Погоди! – она дёрнула Гермеса за край плаща, – Что это за язык? Я ничего не понимаю!

– Ах, да! – воскликнул старик, – Как же это я упустил!

Он покрутил пальцами у Веры перед самым носом, трижды щёлкнул языком, дважды цыкнул зубом и промолвил на чистейшем дорийском наречии:

– Теперь, дитя, всё сказанное здесь, будет открыто твоему вниманию! Готова ли ты выслушать печальную историю этого поистине прекрасного места?

– Только покороче, – сказала Вера, – а то очень кушать хочется.

Гермес неодобрительно хмыкнул, но ничего не сказал, а глубоко вздохнул и запел высоким зычным голосом: