Наши за границей - стр. 39

Кряхтя и охая, поплёлся за ним и жирный человек, также поклонившись Николаю Ивановичу и Глафире Семёновне, и сказал на прощанье:

– A насчёт грабежа и собачьей жизни – помяните моё слово, как в Париж приедете. Прощенья просим.

Вслед за отходом берлинского поезда возвестили об отправлении парижского поезда. Николай Иванович и Глафира Семёновна засуетились.

– Во? Во? Во цуг им Париж? – бросилась Глафира Семёновна к железнодорожному сторожу и сунула ему в руку два немецких гривенника.

– Kommen Sie mit, Madame… Jch werde zeigen, – сказал тот и повёл супругов к поезду.

Через полчаса Николай Иванович и Глафира Семёновна мчались в Париж.

Глухая ночь. Спокойное состояние духа вследствие полной уверенности, что он и жена едут прямо в Париж без пересадки, a также и плотный ужин с возлиянием пива и рейнвейна, которым Николай Иванович воспользовался в Кёльне, дали ему возможность уснуть в вагоне самым богатырским сном. Всхрапывания его были до того сильны, что даже заглушали стук колёс поезда и наводили на неспящую Глафиру Семёновну полнейшее уныние. Ей не спалось. Она была в тревоге. Поместившись с мужем вдвоём в отдельном купе вагона, она вдруг вспомнила, что читала в каком-то романе, как пассажиры, поместившиеся в отдельном купе, были ограблены во время пути злоумышленниками, изранены и выброшены на полотно дороги. В романе, правда, говорилось про двух женщин, ехавших в купе, – думалось ей, – a она находится в сообществе мужа, стало быть, мужчины, но что же значит этот мужчина, ежели он спит как убитый? Какая от него может быть защита? Разбойники ворвутся в купе, один набросится на спящего мужа, другой схватит её за горло, – и вот они погибли. Кричать? Но кто услышит? Купе глухое, не имеющее сообщения с другим купе; вход в него с подножки, находящейся снаружи вагона.