Наша юность - стр. 22

Впрочем, даже если бы Каролина успела, поговорила с ним, он бы всё равно не изменил своего решения быть с Олей, такой уж он человек. Он долго думал, как поступить, и ждал ответа от Лины там, на балконе, когда же она ему отказала, он всё для себя решил. Мне было жаль подругу. Как я узнала позже, Игорь с Олей в тот день стали встречаться, Лина так и не увидела Игоря, узнала про их отношения от Сони. Во всей этой истории никто не был виноват, просто так сложились обстоятельства.

Я села на качели и задумалась. Как много вокруг нас третьих лишних. Некоторые из них даже не догадываются, что мешают кому-то, а некоторые нарочно лезут в чужие отношения. Осуждать, конечно, мы не имеем права ни первых, ни вторых, ведь никогда не знаешь, почему тот или иной человек совершает какие-то поступки. Думаю, «третий» человек и сам не рад тому, что он третий, но зачастую выбора у таких людей нет.

Ко мне подошла Женя и задумчиво спросила:

– Алиса, как думаешь, какой человек самый несчастный?

Я, исходя из своих мыслей, ответила:

– Третий лишний.

В проблемах прошлого, блуждавши долго,

Я наконец открыла в будущее дверь.

Теперь уж не осталось и осколка

Моих печальных, но прошлого потерь.

Все мы, повзрослев, начинаем анализировать поступки взрослых из нашего детства. Что-то, казавшееся нам ранее несправедливым, становится понятным и вполне заслуженным, где-то, наоборот, мы считаем, что нам дали больше, чем нужно было, ну, а некоторые поступки мы даже сквозь время не можем объяснить, даже если уже давно простили и смогли жить дальше.

Каролина лет до десяти жила самой обычной жизнью ребёнка. Она выросла в старой части города, в небольшом двухэтажном деревянном доме на два подъезда, где соседи могли спокойно оставить друг другу ключи на время отпуска, попросить друг друга приглядеть за детьми, а дети дружили всем двором, во время каникул целыми днями носились вместе, разбивали коленки, локти, рвали штаны и куртки и боялись за это получить.

Каролина с детского сада была полной. Дело было в её здоровье – сбой гормонального фона. Её возили к эндокринологам, те прописывали диеты, но Лина срывалась, не могла взять себя в руки. Да и как ребёнок, привыкший кушать столько, сколько он хочет, может вдруг добровольно начать недоедать? Она понимала, что полная, но проблемы в этом не видела.

А позже ей стало не до этого. Запил отец. Дома находиться было невозможно, она сбегала на улицу, к ребятам со двора. У неё была лучшая подруга – я, но мы жили очень далеко друг от друга, на разных концах города, и потому редко гуляли вместе.

Когда мы учились в третьем классе, одна наша одноклассница позавидовала нашей с Линой дружбе (все воспитатели в детском саду, все учителя, родители одноклассников всегда ставили нас в пример настоящих друзей – мы кидались друг за друга и в огонь, и в воду) и поссорила нас. Она сказала Лине, что якобы я обозвала её толстой, хотя это было не так, я никогда не считала Каролину толстой. Я не замечала её внешности, любила её за то, какой она была внутри. А мне та одноклассница сказала, что Лина больше не хочет со мной дружить. Мы обиделись друг на друга и почему-то не захотели поговорить о своих обидах лично, у меня появились новые друзья, у Каролины – тоже, мы стали просто знакомыми-одноклассницами. Учителя, наши родители – все пытались нас помирить, но мы как-то уже и не хотели дружить, нам было хорошо в новых компаниях.