Наша весна. Проза. Том 1. Издание группы авторов под редакцией Сергея Ходосевича - стр. 13

Но хозяева терпеливо сносили все эти, в общем-то, непреднамеренные издевательства над их уважаемыми именами. Потому что сами обращались ко мне то Марат Валеич, то Валей Маратыч. Ну да я не об этом. Когда разваристый, безумно аппетитный бешбармак нами был слопан без остатка и пришла пора попить чайку, обслуживающая наш дастархан молчаливая дочка чабанов лет двадцати пяти-тридцати, принесла к ароматному индийскому чаю со сливками гору золотистого цвета пышек или пончиков. И только тогда я понял природу аромата, все это время откуда-то доносившегося до нас (мы сидели на открытом воздухе, под навесом).

Они были еще горячие, тонко похрустывающие на зубах и необыкновенно нежные и вкусные! И буквально таяли во рту. Несмотря на то, что мы был уже и сыты и полупьяны, это кулинарное совершенство так покорило и захватило нас, что мы мгновенно опустошили это большое блюдо. А тут молчаливая чабанская дочь притаранила еще одно такое же. Мы и его умяли. И только тогда я, отдуваясь, спросил:

– А что это такое было? Ничего подобного я еще не едал!

– Оладушки, – пожав плечами ответил Абдула, который Иван.

– А рецепт? Как они такие пышные и нежные получаются?

– Это надо у дочки поспрашать.

Но дочка уже скрылась в летнем домике чабанов и до нашего отъезда больше не появлялась. Так я тогда и не узнал рецепта чудо-оладушек, которыми нас потчевали на отдаленном джайляю в экибастузской степи. И даже когда уже появился интернет и в нем можно найти миллион всяких рецептов, таких оладий, почти круглых и воздушных, я нигде не нашел.

А вы, друзья мои, случайно, не знаете, из чего и как могут получиться такие чудо-оладушки, необыкновенный вид и вкус которых я помню по сей день?..

Весенним солнечным деньком Стасик Мурашкин, придя после школы домой, тут же подступил к отцу.

– Пап, – сказал Мурашкину-старшему его отпрыск. – А трудовик дал нам домашнее задание – сделать скворечник.

– Почему скворечник-то? – спросил Федор Павлович, не отрываясь от газеты. – Почему не табуретку? Или разделочную доску.

– Пап, ты что ли не видишь? – удивился Стасик. – Весна же. Скворцы скоро прилетят, а им жить негде. Скворечник надо смастерить. Трудовик потом, когда оценку поставит, мой скворечник мне же и отдаст, чтобы я его пристроил у себя в ограде. Поможешь? А я тебе за это пятерку принесу.

– Делать им нечего, скворцам этим, – проворчал Федор Павлович. – Вот и шастают туда-сюда. Ну, ладно, а пятерку-то ты мне по какому принесешь?

– Да по-любому! – задорно шмыгнул носом Стасик. – У деда вон займу, он как раз пенсию на баксы поменял.

– Так он тебе и даст, – усомнился Мурашкин-старший. – Дед наш, как прибавили ему пенсию, так сказал, что только жить начинает, и копит теперь на турпоездку в Таиланд. Откуда твои скворцы прилетают. Нет, брат, ты мне все же лучше пятерку по какому-нибудь предмету принеси.

– Построим нормальный скворечник, и будет тебе пятерка по труду, – пообещал Стасик.

– Но учти, я ведь не плотник и не столяр там какой-нибудь, а всего лишь бухгалтер, – предупредил Федор Павлович, откладывая газету. – Кроме ручки и калькулятора, другого инструмента в руках и не держал.

– Да знаю, – приуныл Стасик. – Хотел маму попросить. Но ей некогда, она теплицу ремонтирует.

– Ладно, пошли во двор, – вздохнул Федор Павлович. – Я пока материал подыщу, а ты спроси у мамки молоток, эту, как ее, ножовку и гвозди.