Наш папа - прокурор - стр. 13
Вытираю руки влажной салфеткой, раскрываю пакет и отламываю горбушку свежего пушистого батона. Втягиваю аромат свежей выпечки. Еще тепленький, но при этом брутален, идеален и безупречен. Батон, конечно.
Откусываю и жую. Капец, как вкусно.
От удовольствия закрываю глаза, слышу только, как водительская дверь открывается, Юра садится на свое место. В салон врывается шум с улицы, а потом снова все замолкает, когда прокурор закрывает дверь. Я достаю небольшую стеклянную банку с винтовой крышкой. Это конечно не домашнее варенье, какой то конфитюр, но сейчас я готова и на это. Ему повезло, он даже не представляет как. Потому что, если бы это была закатанная банка, то крышку он бы грыз, как бобр.
Ставлю банку на живот, как на стол и сжимаю, чтобы открутить. Хочу показать, что я и одна отлично справляюсь. Но руки потеют, скользят.
– Давай помогу, – вроде спрашивает, а вроде и не ждет ответа.
С легкостью отвинчивает крышку, в машине раздается характерный хлопок от выхода воздуха. Юра протягивает мне банку, и я ныряю кусочком батона в варенье.
Это так вкусно, что я улетаю. Закрываю глаза и еще раз откусываю. Вкус как у домашнего варенья, отличается только по консистенции, но теперь это мой фаворит. Вкусовые сосочки ликуют. Теплый батон с клубничным вареньем. Да… я же еще молока хотела.
Когда раскрываю глаза, Юра расслабленно смотрит на меня, улыбается. Мы никуда не спешим. Я так точно. В глазах как будто… Я отвожу взгляд. Ни о каких “как будто” я думать не хочу. Нашел другую, так нечего скакать.
Залажу рукой в пакет, чтобы достать бутылку молока, а достаю за уголок пакет. Синий, блин, с коровками пакет.
– Домбровский, ты издеваешься? – протягиваю ему. Как можно было испортить такой кайф.
– Что не так?
– Ты зачем молоко в пакете купил? – Премия “фиаско года” была бы его, если б участвовал.
– Оно натуральное зато, его можно даже детям от года до трех лет.
– Скажи честно, тебе понравился слоган “от года до трех”. – Не язвить не получается.
– Саш… – поджимает губы, сдерживая улыбку, а мне вот нисколько не смешно.
– Домбровский, я хочу сейчас молока. Мне что, его из пакета прямо? Нельзя было взять нормальное, в бутылке? А не это непонятно что.
Другими словами, приговор тебе Домбровский, ты – идиот.
– Давай свой пакет, – смеется с меня и выходит из машины.
– Без молока не возвращайся, – в спину ему.
Прикрывает дверь и открывает багажник. Я оборачиваюсь, но ничего не вижу. Обмакиваю батон в варенье и откусываю. Смотрю в зеркала, в одном из них вижу, как Юра выливает воду из пластиковой бутылки на газон, снова пропадает из зоны видимости, захлопывает багажник и возвращается через минуту с бутылкой от минералки, в которой молоко.
– Держи. – Протягивает.
Забираю и делаю жадный глоток. Прохладный напиток с натуральным молочным вкусом… Я кайфую… Какое-то волшебное сочетание батона, клубничного варенья и молока. Именно в этот момент ловлю дзен.
Мой ты хороший. Тебе плюс тысячу в карму.
Юра тоже молчит. Проверяет наручные часы. Его или ждут, или он опаздывает.
Облизывает губы. Шумно сглатывает, но терпеливо ждет.
Беременность вместе с мозгами забрала и вежливость.
– Хочешь? – протягиваю ему обгрызенный батон. Вкусный, но уже не такой презентабельный.
– Нет, спасибо. Ты ешь, сколько надо. – Киваю, но уже заканчиваю. Первый кайф прошел, дальше, если не остановиться, будет передоз. – Мы можем ехать?