Наш край. Литературно-краеведческий альманах. Выпуск 24 - стр. 9
На даче я, не помню почему, спал один в гостиной, выходившей балконом в сад. Как-то на рассвете я проснулся от стука в стеклянную дверь. Смотрю – какой-то худой и бледный «призрак» стучится, и узнал Мину. Я тотчас разбудил Веру, спавшую в соседней комнате, поднялась и Ида Карловна, и мы устроили Мину в предназначенном для неё помещении. Оказалось, что она выздоровела-таки от холеры и приехала на дачу, причём из экономии, ночью прошла семь километров от станции Струги до нас босиком, неся свои ботинки в руке. Конечно, она была очень слаба, и мы с Верой чуть не целый месяц насильно не позволяли ей работать, несмотря на все её попытки. Н. Н. Бобина попросила разрешения у Веры прислать к нам на Щир Еню Бобина для поправки после серьёзной болезни, которую он перенёс. Еня приехал и жил у нас некоторое время, а потом уехал. Так что получилось нечто вроде санатории. <…>
Наше экономическое положение было трудное. Перед отъездом я получил кое-что за проданные через Яремича картины. Но этого было мало. Брат Андрей рассказал о нас старой знакомой моих родителей, доброй женщине, вдове раввина, старой еврейке Розалии Ивановне Кауфман. Она любезно предложила мне некоторую сумму денег взаймы, причём эта сумма была ещё в виде царских кредиток, на которые можно было кое-что достать из провизии на Щире, так как местное население не признавало «керенок». Вообще же оно продавало за деньги продукты питания крайне неохотно, предпочитая меновой торг на полезные вещи, которых у нас с собою не было. Вера с Володей и Романом ходили по соседним деревням и с трудом вымаливали у крестьян под окнами провизию за царские деньги. Особенно трудно было вымаливать у одной женщины, о которой я сейчас скажу. В дополнение к этому откуда-то издалека иногда приезжали спекулянты, продававшие за деньги, главным образом, тоже царские, продукты питания. Они говорили, что ездят к немцам в район занятых ими станций Новоселье и Торошино перед Псковом, на Чудское озеро к эстам и в другие места. Недоступная пожилая женщина с дочерью оказались, в конце концов, спекулянтками. Они как-то к нам приехали, и, услышав случайно произнесенную Верой фамилию Ламанская, старуха объявила, что она её родственница, так как её сестра будто бы была вдовой покойного дяди Веры – Константина Ивановича Ламанского, что эта сестра ещё жива, но она не может её разыскать. Затем раза два-три спекулянтка являлась к нам с провизией и на петроградскую квартиру. Проверить достоверность её заявления было нельзя за смертью всего старшего поколения Ламанских. <…>
Озеро Щир, близ которого расположены были «Свояси», представляет собой настоящую глубокую тарелку с мелководными краями, заросшими большею частью камышами. У кромок этих камышей водилась в изобилии рыба, больше всего крупные окуни до трёх фунтов веса и щуки. Мы с Володей и Романом ежедневно ездили за ними на лодке и так удачно ловили их на блёсны и искусственные рыбки, что без добычи никогда не возвращались. В результате такого лова мы всё лето питались исключительно продуктами своего лова, и приобретать где-либо рыбу нам ни разу не пришлось. Вокруг озера Щира было разбросано немало дач. Самыми ближайшими к нам были дачи типографщика Киршбаума (которого я знал, так как у него в аренде была типография Министерства финансов, в которой печаталась «Торговля и промышленность Европейской России по районам» и другие статистические работы, к которым я имел отношение). Дальше были расположены дачи художников (между прочим, Александра Владимировича Маковского, с которым я имел дело двумя годами позже) и артистов, главным образом балета и отчасти оперы. Владельцы их привыкли к «красивой» обеспеченной буржуазной жизни, а потому теперь эти дачи пустовали. Во «Своясях» на других двух-трёх дачах жили дачники, между прочим, родственники знакомой нам издавна семьи Макшеевых. Я довольно много рисовал пастелью. Было много грибов, росших близ самых дач. Рано утром из соседней с нами дачи выходила старушка-дачница и набирала близ самой нашей дачи немало грибов. Через час по тому же месту проходила её прислуга и тоже собирала тут много грибов. Наконец ещё через час по тому же месту толокся и я и тоже приносил целую корзинку молоденьких белых грибов. Кроме того, я подметил с другой стороны от нашей дачи у самой дороги под ветвями густых кустов и деревьев грибное место с белыми грибами и открыл свой секрет только Володе и Роману, где мы и набирали тоже белые грибы. Не очень далеко был старый осиновый лес, где я собирал в изобилии крупные красные грибы. Однажды у старого пня я заметил сидевшую там крупную гадюку. Я стал молча пристально смотреть на неё, она – на меня, причём на всякий случай у меня была палка в руках. Так продолжалась немая сцена несколько минут, пока гадюка, не выдержав моего взгляда, не торопясь уползла в сторону, а я вспомнил заклинателей змей. <…>