Нас просто не было (книга вторая) - стр. 25
— Не надо, пожалуйста!
— Чего не надо? — спросил, чуть склонив голову на бок, и не дожидаясь ответа, продолжил, — Тин, я пытаюсь расстаться по-человечески, без ненужного дерьма, без скандалов и взаимного поливания друг друга грязью. И ты не представляешь, как тяжело держать себя в руках и не сорваться, когда больше всего на свете хочется встряхнуть тебя как безмозглую куклу и орать, какого х*ра ты наделала!
Ори, тряси, делай, что хочешь! Только не отворачивайся от нас, не уходи! Умоляю его взглядом, мысленно кричу, а вслух только хриплое надрывное дыхание.
Артем снова разворачивается к дверям, и тут выдержка заканчивается. Хватаю его за руку, пытаясь удержать рядом:
— Куда ты идешь? — с надрывом спрашиваю у мужа, почти уже бывшего мужа.
Замерев, он опускает взгляд на мою руку, судорожно вцепившуюся в его куртку. По коже, словно раскаленным ножом провели. Всхлипнув, разжимаю пальцы, и делаю шаг к нему:
— Не уходи, прошу тебя!
Мне страшно до тошноты, что если он сейчас переступит через порог, то я больше никогда его не увижу. А еще страшно оттого, что хочет меня забыть, и готов сделать это любым способам, и я не смогу его никак остановить. Зорин стоит, рассматривая мою помятую несчастную физиономию, потом как-то невесело усмехается:
— Ты ведь ждешь от меня игры "кто сделает больнее"? — как всегда читает меня, словно открытую книгу.
Всхлипнув, отступаю на шаг на зад. В этой игре у него есть все шансы отыграться с разгромным счетом. Я помню как на него западают девушки, как провожают его жадными глазами. Ему ничего не стоит устроить загул, марафон, с целью сделать мне больно. И у меня нет ни каких прав скандалить, устраивать разборки, закатывать истерики. Он просто отплатит мне той же монетой, вытрясет всю душу, всадив нож глубоко в сердце.
Зорин прав, я почти не сомневаюсь, что он именно так и поступит, что постарается причинить мне столько же боли, как и я ему. И... я почти хочу этого. Пусть мне будет больно, это справедливая плата за содеянное. Пусть сердце разлетится на куски и истечет кровью. Да, я малодушная! Я хочу этого, потому что так смогу избавиться от чувства вины, разрывающего изнутри. И надеюсь, что Зорин сумеет успокоиться и перестанет смотреть на меня как на врага. Пусть делает, что хочет! Пусть отомстит. Я готова на все, я прощу ему все что угодно, лишь бы в конечном итоге мы снова были вместе.
Артем показал головой:
— Нет, Кристин. Никаких игр.
Какой чужой отрешенный голос! Жалит, проникая в каждую клеточку.
— Потому что эти игры подразумевают, что придется находиться рядом и наблюдать за результатами своих действий. Я не хочу. Мне не надо этого.
Тём, замолчи, пожалуйста!
Но он не слышит моих мысленный посылов и хладнокровно продолжает:
— Мы просто ставим точку, переворачиваем этот лист, и каждый идет своей дорогой. Безо всяких дурацких игр.
— Артем, — знаю, что выгляжу жалко, но опять тяну к нему руки.
— Все, Кристин. Давай. Удачи, — он неумолим. Разворачивается, и, не оглядываясь, выходит из квартиры.
Зорин действительно не стал играть в страшную игру "сделай другому больнее". Он поступил жестче. Просто ушел, закрыв за собой дверь. Не оглядываясь, не жалея, не сомневаясь. Как всегда. Он не стал делать мне больнее, он просто убил меня, перерубая одним махом все нити связывающие нас. Смертельно ранил и, равнодушно пожав плечами, ушел, оставив корчится в агонии.