Нарушая правила - стр. 45
Выудила из кармана мобильники и, будто Илья и сам не слышал звонок, ляпнула:
– Мне звонят. Надо ответить. И… спасибо за замечательный день. Пока!
Трусливо выскочила из машины, тут же ныряя в подъезд. Сердце колотилось, как у воришки, чуть не пойманного с поличным. Залетев в лифт, я машинально ткнула на этаж, совершенно забыв про пропущенный вызов.
Вспомнила, только оказавшись дома. В своей спальне. А, когда увидела номер, от которого ждала ответа с самой ночи среды, разозлилась. Так разозлилась, что металлический корпус гаджета больно впился в сжатую изо всех сил ладонь.
Гад! Два дня молчал, а тут опомнился? С какой это стати, интересно?
На эмоциях, психанув, я удалила пропущенный. По принципу: с глаз долой из сердца вон. Врубила на телефоне “авиарежим” и ушла ужинать с семей. Вот так-то! Гордая идиотка. Так сильно желала услышать этот голос, что, когда наконец-то появилась такая возможность, я снова все обрубила. Но, в конце концов, гордость еще никто не отменял.
Поэтому да, я была в состоянии полной разбитости. После свидания с Ильей, сбросила вызов от Рената. Я устала и злилась. И расписывать в красках, какой вышел шикарный день – не стала, сказав просто:
– Отлично погуляли. Ездили в конный клуб.
– О, Илья тоже увлекается верховой ездой?
Кстати, да, генеральный не соврал. В седле он держится отменно.
– Мхм.
– Что-то ты не выглядишь сильно довольной, – заламывает бровь папа.
– Я просто устала.
За столом снова виснет тишина. Семейство активно орудует столовыми приборами. Папа с мамой обсуждают какие-то предстоящие встречи. Я уже почти поверила в то, что смогу дожевать свой кусок лосося и сбежать из-за стола незамеченной, когда слышу:
– На следующей неделе, в пятницу, прием у губернатора. Мы приглашены и обязаны быть все. Виктория? – смотрит на меня отец.
– Я не могу, – пожимаю плечами, отказываясь, ни секунды не мешкая.
– Это не просьба и не вопрос. Ты идешь с нами, и это не обсуждается.
Тон, с которым отец произносит это “не обсуждается” больно царапает по самолюбию.
Я поднимаю взгляд на отца. Он обжигает своей решимостью. Уверена, именно так мэр города смотрит на своих подчиненных, которые в противовес его словам и пикнуть бояться. Вот только я не его “подчиненная”. Я его дочь!
Неторопливо прожевываю рыбу и так же плавно выпрямляю спину. Будто ровная осанка моим словам может добавить весомости. Повторяю:
– У меня свои планы.
– Я уверен, что твои планы вполне могут поменяться без особых потерь для репутации. Тогда как мои…
– А если я не хочу? – перебиваю, вмиг заводясь, с силой сжимая вилку.
– Я тоже многого не хочу. Но есть такое слово “надо”. Ты уже не маленькая девочка, Вика.
– Вот именно, что я не маленькая девочка, па-па. Ты знаешь, что я терпеть не могу эти ваши лживо-фальшивые важные встречи. Вы и с мамой прекрасно сходите без меня! – выпаливаю так же безапелляционно, как ранее папа.
Он, в свою очередь, откладывает столовые приборы. Упирает локти в стол и сцепляет пальцы в замок. Взгляд тяжелый и ничего хорошего не сулящий. А голос и подавно скрипит от напряжения, когда глава семейства спрашивает:
– Что в выражении “это не обсуждается” тебе непонятно, Виктория?
– Викусь, – вступает со своими ласковыми увещеваниями мама, руку ко мне через весь стол тянет, вот только я дергаюсь: