Нарцисс в цепях - стр. 68

Мика недоуменно нахмурился:

– Не знаю, о чем ты говоришь.

Натэниел вошел в душ без предупреждения. Я в своем полотенце начинала ощущать себя одетой слишком официально.

– Мы их спасли.

– Предводитель змей передумал, когда я его ранила?

– Он передумал, когда Сильвия и Джемиль едва его не убили.

Ага.

– Так что с ними все в порядке?

Он кивнул, но глаза его были серьезны и сочувственны, как у человека, который вот сейчас скажет горестную весть.

– Так, и ты туда же. Змеелюдством я не могла заразиться, такого не бывает.

– Грегори – не змеечеловек, – сказал он голосом таким же сочувственным, как его глаза.

Я заморгала:

– Ты о чем?

Натэниел сунулся дальше в душевую, но Черри поймала его за руку и остановила у дверей – чтобы смыться быстро, если что. За ними в дверях появился Зейн. Все тот же, шести с лишним футов ростом, очень тощий, но мускулистый парень, которого я впервые увидела, когда он громил приемный покой больницы. Но волосы он перекрасил в радужный бледно-зеленый цвет, обрезал коротко и слепил острыми чешуйками. А то, что он был полностью одет, показалось мне странным. Конечно, дело тут в Зейновом понятии о повседневной одежде – кожаные штаны и куртка на голое тело.

Я посмотрела на эту троицу в дверях – все серьезные, как в церкви. Я вспомнила, как Грегори рухнул на меня во время боя. Уколол когтями.

– Меня еще не так драли леопарды-оборотни, и я не заразилась.

– Доктор Лилиан думает, что на этот раз получилась глубокая колотая рана, а не поверхностный широкий порез, – сказала Черри почти трясущимся голосом. Она была напугана, не знала, как я восприму новости… а может, еще чего-то боялась, только чего?

– Ребята, я не стану вам настоящей Нимир-Ра. Мне не подцепить ликантропию. Если бы это было возможно… меня много раз драли когтями и зубами. Я бы уже ходила мохнатая.

Они только смотрели на меня большими глазами. Я повернулась к Мике. Лицо его было тщательно-нейтральным, но в глазах тень… жалости. Жалости? Я ее никогда не знала – по крайней мере как объект.

– Да ведь вы всерьез! – сказала я.

– У тебя были все вторичные симптомы, – произнес он. – Быстрое заживление ран, такое, что мышцы свело. Температура такая, что человеческий мозг сварился бы. Когда ее тебе сбили, ты чуть не погибла. Тебе надо было спечься в тепле, в жаре твоего парда, чтобы исцелиться. Вот так мы тебя лечили. Это бы не помогло, если бы ты не была одной из нас.

Я покачала головой:

– Не верю.

– Ладно, – пожал плечами он, – еще две недели до полной луны. До этого времени ты в первый раз не перекинешься. Время есть.

– Для чего? – спросила я.

– Время погоревать.

Я отвернулась от сочувствия, от жалости в этих глазах. А, черт! Все равно не верю.

– А анализ крови? Он должен был бы сказать, да или нет.

Ответила Черри:

– Волчья ликантропия проявляется в крови в срок от двадцати четырех до сорока восьми часов, иногда до семидесяти двух. Леопардовая, как и для других больших кошек, может быть обнаружена в крови в срок от сорока восьми часов до восьми суток. Сейчас анализ крови ничего не покажет.

Я стояла и смотрела на них, пытаясь уложить это в голове, но оно туда не лезло. Тогда я сказала:

– Сегодня я должна вытащить из тюрьмы Жан-Клода. Я покажу полиции, что он меня не убивал.

– Твой пард мне сказал, что ты не хотела бы открываться. Чтобы твои полицейские друзья не узнали.