Напролом - стр. 16

Она засмеялась – в голос, как смеются маленькие девочки. Игорь рассуждал: значит, он не разучился смешить девушек. Вот это да! Мысленно обращаясь к Богу из своего сна с чем-то похожим на благодарность…

– Э-эй, вы здесь?

– Я бы не сказал, что полностью.

– То прям перебиваете, то уплываете куда-то… Что-то с вами тоже не так?

– Ага… Тоже. Расскажите, легче станет, – подловил он её на слове.

– Позвольте вопросом на вопрос.

– Идёт.

– Как вы догадались?

– И этот ваш прикид, и волосы как синяя лампа, какой-то немыслимый футляр с Чеширским Котом…

– Слушайте, опять вы про кота… А линзы я выну, немного погодя.

– Хотите сказать, что там виолончель?

– А вы думали?..

– Признаться, надеялся на кота… Что же вас терзает? Заинтригован. Может, смогу помочь?

– Помочь-то мне вряд ли кто-то сможет. А… ладно. Только, чур, уговор. Мой рассказ в обмен на ваш. Ну как?

– Я-то тщательнее скрывал, чем вы, но, видимо, не получилось?

– Так я ведь Алиса, меня не проведёшь, я вычислю, – улыбнулась она.

– М… Гу-у… моим же оружием? А давайте. Но раз я первый спросил, то сначала вы.

– Окей. Кем же работает бывший военный? Буду угадывать. Нам ещё лететь…

– Вообще-то, лететь нам не так уж и долго. Продолжаете бояться?

– Да, хотя не так сильно, как раньше. Так кем?

– Угадайте.

– Небось своя охранная фирма на Рублёвке?

– Почему на Рублёвке? И потом, я бы летел уж точно не экономклассом.

– Про экономкласс – это вы здорово подметили. Значит, холодно.

– Очень холодно, совсем не та область.

– Странно. В банке, что ли? В банке?

– Нет. Ещё холоднее, – сказал он, закрыв глаза левой рукой.

– Полицейский, что ли?

– Не угадать вам, без вариантов. Иду на помощь. Я сапожник.

– Сапо-о-ожник? Правда? Да ладно…

– Так удивились моей профессии. А вы, по всей видимости… виолончелистка. Вам года двадцать два – двадцать три?

– М-м-м, про первое несложно догадаться, а с годами сильно ошиблись. Двадцать восемь, тридцатого ноября двадцать девять стукнет. Преподаю в музыкальной школе при Гнесинке. А вам?

– С позиции моих лет без разницы, что двадцать два, что двадцать восемь, что двадцать девять. Мне тридцать восемь.

– Неужели сапожник? «Пьёт как сапожник» – есть же такое выражение. Всё-таки попиваете, признайтесь. Однако на свои годы и тянете. Значит, завязали?

– Слушайте. Определённо подрабатываете следователем? Или внедряетесь?..

– Хватит уже подкалывать… А вот скажите, откуда такое неравнодушие к сказкам, которое так активно демонстрируете. Мужчины ведь не любят сказок.

– Правда ваша. Чуть было не запил всерьёз, но вовремя остановился. А кто вам сказал, что мужчины сказки не любят? Вспомните сказочников-писателей. Кого больше – мужчин или женщин? – удивился он, ещё больше развернувшись к Алисе.

– Почему тогда вы, разбирающийся и в литературе, и в психологии, чините обувь? Не срастается. Скрываете что-то? – не унималась она в своих вопросах.

– Не только чиню, ещё и шью на заказ. Понял, что именно этим хочу заниматься. Поэтому меня заинтересовали ваши изумительные синие сапоги. Только я бы сделал каблуки пониже.

– Знаете, а у меня же…

– Каблук сломался? – продолжил Игорь.

– Вы определённо ясновидящий. Признаетесь, наконец?

– На этот вопрос отвечать не буду, – улыбаясь, сказал он.

– Тогда и я на один вопрос не отвечу, – сразу парировала Алиса.

– У вас классная реакция. Наверное, вам легко учителем работается. Снимайте.