Наперекор судьбе - стр. 119
На следующее утро Адель сидела на террасе знаменитого кафе «Флор» и с интересом разглядывала идущих мимо парижан. В это время откуда-то вынырнул маленький юркий автомобиль и остановился у самого тротуара. Из машины выскочил Люк Либерман:
– Доброе утро, мадемуазель Адель! Прошу великодушно простить меня за опоздание. Этот поток машин просто terrible. Я так рад снова вас увидеть. Вы изменились, стали совсем другой, взрослой и élégante. Я даже испытываю некоторую робость.
А вот Люк почти не изменился. Быть может, похудел, черты лица стали еще острее. Зато одежда на нем значительно изменилась к лучшему. Сейчас на нем была кремовая рубашка, серый костюм и серая шляпа из мягкого фетра. У них за спиной появился официант в длинном белом фартуке и черной короткой тужурке. В руках он держал серебряный кофейник. Сцена была типично парижской. Седрику это понравилось бы. Напрасно она отказалась взять фотографа с собой.
– Ах, Люк, если бы вы говорили правду, – улыбнулась Адель.
– Насчет того, что я испытываю робость? Говорю вам чистую правду.
– Вряд ли, – торопливо возразила Адель. – Но я имела в виду не это, а ваши слова насчет моей элегантности. Знаете, стоило мне провести в Париже два дня, и я почувствовала себя дремучей провинциалкой.
– Какие глупости, – сказал Люк, усаживаясь рядом с Аделью и не сводя с нее глаз. – Почему?
– Здесь все такие шикарные, не то что англичанки. Наверное, у француженок это врожденное, как умение петь не фальшивя.
– Но в Лондоне так много настоящих красавиц, которые, выражаясь вашими словами, умеют петь не фальшивя. Дейзи Феллоуз, Диана Гиннес, Ия Абди.
– И посмотрите, кто они. Дейзи – француженка, Ия – русская, и только Диана – англичанка. Однако вы хорошо знаете красивых дам из лондонского высшего общества, – заметила Адель.
– Да, не стану отрицать. Что желаете заказать?
– Только чашку кофе. И пару круассанов. По-моему, у французов так принято завтракать?
– Нет, – с улыбкой возразил Люк. – Совсем не так. Позвольте сделать вам небольшой экскурс в настоящий континентальный завтрак. – Он повернулся к официанту. – Deux jus d’oranges, deux brioches, de la confiture, deux cafés au lait, et pour moi, deux oeufs[31]. Мадемуазель Адель, хотите яйцо? Они уже готовы и смотрят на вас. Вот они.
И в самом деле, на столе на круглой деревянной подставке уже лежали шесть яиц совершенно одинакового размера и формы. Адель покачала головой:
– Нет, благодарю вас. Я не ахти какая любительница завтракать.
– Наверное, это из-за ваших ужасных английских завтраков.
– Нет, не из-за них, – довольно резко ответила Адель, почувствовав обиду и желание защищать родную страну и ее кухню. – Просто я не ощущаю голода по утрам. Это у меня от мамы.
– От прекрасной леди Селии. Живая реклама, призывающая отказываться от завтраков. Кстати, как она?
– Превосходно.
– А ваша сестра?
– Не настолько. Enceinte. Кажется, по-французски это так?
– Совершенно верно. По-моему, несколько лет назад вы не говорили по-французски.
– Я и сейчас нельзя сказать, что говорю. Знаю чуть-чуть.
– Что ж, этого «чуть-чуть» вам вполне хватает. У вашей сестры ведь есть и другие дети?
– Да. Трое. Этот будет четвертым.
– Отлично. Мы во Франции верим в большие семьи.
Это было сказано с явным удовлетворением, словно Венеция производила детей на свет ради единственной цели – потрафить французам.