Нам здесь жить - стр. 9
– Мы хотим посмотреть в списках.
– У меня нету списков.
– В морг как-нибудь пройти. Пожалуйста.
– Ну прямо в морг? Как пройти? – вроде как удивляется врач. – Кто отвечает за проникновение в морг?
– Проникновение? – уточняет Рудин.
– Ну как там? Начальник отдела? Но его там нет сейчас сто процентов. Там никого нет. Я спрашивал.
– В морге лежат только те, кто умерли в госпитале. Больные, просто больные, обыкновенные.
– Я не патологоанатом, – говорит хирург. – Я не обладаю о погибших никакой информацией. Если бы они были раненые, я бы их знал.
– Но они мертвые, – говорит Ляна и прикусывает губу.
– Лаборанта нету, я ему домой звонил. Говорит, нету никого.
– Можем мы пройти?
– Я не могу заказывать пропуск, девушка. Начальнику госпиталя… если вам дадут телефон – звоните, спрашивайте.
– Пойдем в холодок, – говорит Даша.
Мы заходим в бюро пропусков, сажаем Ляну на стул. Звоним – в ЦПОП, начальнику госпиталя… Тишина. Рядом старушка просится в храм на территории. Дежурная говорит: «Все поменялось в связи с Украиной, посторонних в храм не пускаем теперь, распоряжение».
– Мы можем перелезть через забор? – тихо спрашивает Ляна. В глазах плещется безумие.
– Пропуск спросят на входе в морг. Тебя посадят в камеру, Лян, и тело ты не найдешь, – говорит Даша.
К дежурной проходят два охранника, косятся на нас. Переговариваются. Один простодушно спрашивает Ляну: «А почему это нам сказали вас не пускать ни в коем случае?»
– Суки! – кричит Ляна. Даша обнимает ее, пытает ся незаметно закрыть ей рот.
Охранник снова тихо переговаривается с дежурной.
– А вы, девчата, сами с Донецка?
– Нет, местные.
– Вам сейчас дадут номер телефона ФСБ, вы звоните – и решайте вопрос. Потому что нам сказали: не пропускать. Созвонитесь.
– Почему такое отношение к людям? – кричит Ляна. – Если он уже умер, зачем он им нужен!
– Вот сейчас потихонечку объясните, что и как, этому фээсбэшнику, он даст указание начальнику госпиталя, и вы… Я бы от души, но не мое. Мне сказали: не пускать.
Листочек, четыре цифры по внутреннему. Кузнецов Станислав Александрович. Успокаиваем Ляну.
Она уже не плачет. Спокойным голосом говорит в трубку, что муж пропал, есть информация, что тела находятся здесь, и ей надо мужа хоронить. Или хотя бы увидеть. Но начальник госпиталя распорядился ее не пускать.
– И что вы от меня хотите? – слышу я из близкой трубки. – Я даже не военный, что хотите-то от меня? До свидания.
Дежурная говорит: «Ваша главная ошибка, что вы сказали: начальник госпиталя. А не начальник, а дежурный офицер».
Перезваниваем в безумной надежде. Все то же.
Но через три часа после того, как мы встали у Военведа, через 10 минут после того, как мы позвонили Кузнецову, – на мобильный Ляне поступает звонок.
Человек представляется Сергеем.
– Ваш муж погиб. Его тело спрятано в одном месте…
– На Военведе? – говорит Ляна быстро. – Я сейчас здесь.
– Да, тут. Но вас не пустят, Ляна. Из этого сделали военную тайну, понимаете? Но мы завтра вывозим одно тело. Вывезем и ваше. Вам позвонит человек по поводу похорон, мы со всем поможем. Но гроб будет закрытым.
– Я хочу опознать.
– Гроб будет закрытым. Но это точно он. Мы сверяли по татуировкам, которые вы высылали.
Через два часа «Сергей» перезванивает и говорит, что может вывезти тело даже сегодня. Ляна хочет забрать тело немедленно и отдать на сохранение в любой ростовский морг, пока готовятся похороны. Еще Ляна хочет открыть гроб и опознать мужа.