Наизнанку - стр. 31

— Все? — смотрит на мои руки и кивает.

— Мой.

Включаю воду, беру губку и тарелку. И тут я начинаю понимать, зачем этот придурок сказал натянуть мне две пары перчаток.

— Мариша, удобно мыть посуду? Тарелочку чувствуешь своей ручкой или не очень?

— Не очень.

— Теперь поняла?

— Поняла. Вы молодец, Марк Михайлович. Прекрасный учитель, все очень понятно объясняете, я бы сказала, наглядно.

— Ой, это мы еще до секса не дошли. Я прямо предвкушаю, Мариша. Вот без шуток, — шиш тебе, а не секс, козлище. — Ладно, снимай псевдопрезерватив и пошли тебя расслаблять, — снимаю перчатки и иду вслед за ним. Черт, а если и вправду у меня ничего не получится? Зачем я все это затеяла? — Седан, плиз, лапа моя. Я знаю, что ты сейчас хочешь ответить мне что-то нехорошее.

— Удивительно, мы так недолго знакомы, еще даже месяца нет, а уже понимаем друг друга с полуслова.

— На самом деле это реально великое счастье. Ты так и будешь стоять или присядешь ко мне? — сажусь рядом с ним на диван, наливаю себе апельсиновый сок и беру стакан. — Вот взять, допустим, Карину…

— С которой вы расстались.

— Ага, ты, кстати, задолбала меня уже с этим. Так вот, если говорить о ней, то мне с ней хорошо в плане секса, но жуть как тяжело в остальном, поговорить с ней абсолютно не о чем. Это печально, когда нет точек соприкосновения.

— Вы хотели сказать: было тяжело.

— Видишь на шторах красивые штучки, которые их скрепляют? — поворачиваю голову в сторону окна.

— Это называется подхват, Марк Михайлович, а штучками их называют только дурочки, ну или дураки.

— Так вот, Мариша, я возьму сейчас этот подхват и НАДЕНУ его на твой рот. Правильно сказал «надену»?

— Наверное, вы имели в виду: заткнуть ими мой рот.

— Скорее бы тебя уже трахнуть как следует, может, прекратишь нести херню.

— У меня складывается впечатление, что этот самый недотрах у вас, или вы просто помешаны на сексе. Нельзя же так, Марк Михайлович. В жизни много других интересов. Правда. Например, шахматы. Вы, кстати, умеете играть в шахматы?

— Нет, я умею играть только на нервах. Ну еще на гитаре.

— Серьезно?! Вы играете на гитаре? — это и правда удивительно для меня.

— Да, — откидывается на спинку дивана. — В юности у меня была даже своя группа, где я не только играл, но и пел.

— Здорово. Правда, без шуток. Всегда хотела на чем-нибудь играть, больше всего на фортепиано, но не сложилось.

— Почему?

— У мамы не было денег на такие кружки, поэтому финансово это было неосуществимо, а, как известно, без бумажки ты букашка. Вы, кажется, хотели меня расслабить, самое время открыть шампанское и разлить его по бокалам.

— Точно, — Марк берет шампанское и с грохотом его открывает, наклоняется ко мне, чтобы наполнить бокал, и в этот самый момент я опрокидываю на него стакан с соком.

— Ой, простите.

— Это мой любимый джемпер, Марина-мандарина, — встает с дивана, снимает свитер и смотрит на меня с ухмылкой.

Чего ты смотришь на меня? Дуй переодеваться, а не мышцами здесь своими играй, Маркуша в рот тебе горбушу.

– Твое счастье, что я добрый, — разворачивается и идет в спальню. Наконец-то! Как только он уходит, я тут же достаю два пузырька со слабительным и вливаю в бутылку один. Черт, с дозировкой рассчитать сложно, это не бокал. Ай, ладно, вылью оба. А теперь надо встать и сделать вид, что я тут ни при чем. Встаю с дивана и иду в сторону спальни, попутно выкидывая в мусорный бак пузырьки от слабительного. Подхожу к спальне, где Марк уже надел рубашку и накидывает галстук.