Наизнанку - стр. 33

— Тебе конец, Марина. Я всякое ожидал, но чтобы такая детская выходка. Ты меня разочаровала.

— Это не я вас разочаровала, Марк Михайлович. Это ваш кишечник. Вам там бумаги хватает? Молчите, значит хватает. А теперь слушайте сюда, дорогой Марк Михайлович. Вы, если говорить культурно, нехороший человек. Во-первых, это вам за то, что предлагаете абсолютно неприличные вещи вашим ученицам, а во-вторых, вы-таки не свободны, стало быть, вы изменщик. Прелюбодеяние или похоть, он же блуд являются одним из смертных грехов, так что с моей руки вы еще оказались не так сильно наказаны. Просто, когда в следующий раз вы решите присунуть кому-нибудь свой зачехленный прибор, помните, что тотчас же может прийти расплата. За сим откланяюсь, очень хочется спать, я, как вам будет известно, после рабочих суток. Кстати, окошко я открыла. До понедельника, Марк Михайлович.

Молчит, видать, хреново от пузыречков. Может, я с дозой переборщила, хотя, с другой стороны, он врач, справится. Иду в прихожую, правда, не успеваю натянуть на себя кроссовки, как в дверь звонят. Мамочки, что делать?!

— Марк, шевели руками, — черт, хорошо, что голос мужской, а не, например, Карины. — Ты глухой, что ли? — подхожу к двери и, не глядя в глазок, открываю ее, все равно придется это сделать, чтобы самой уйти. На меня смотрит мужчина лет пятидесяти, а рядом молоденькая женщина с двумя детьми. — Вы кто? — не церемонясь, пропускает всех внутрь и заходит сам. Мамочки, что за грозный мужик?

— А вы кто? — ой, я дура…

— Ну пусть будет Михаил, — с улыбкой произносит мужчина.

— Тогда я буду Мариной.

10. Глава 10

                                                               ГЛАВА 10

— Она звалась Мариной. Ну ничего так имя, да, Оль? — мужчина обращается к своей, по всей видимости, жене. Михаил, значит отец Марка!

— Очень хорошенькая, — немного детским голосом произносит девушка.

— Вообще-то я про имя, Оля. Но это все лирика, дети раздевайтесь, — сам скидывает обувь, верхнюю одежду и в упор смотрит на меня. Ой, какой у него взгляд, я сейчас, кажется, тоже обделаюсь. — И все же, вы кто, Марина? И где Марк?

— Я… — черт, как же сбежать, не выглядя полной дурой?

— Я тут, цел и невредим, — слышу знакомый голос, и тут же мне на плечо падает тяжелая рука Марка и припечатывает к себе. — А это Мариша, моя девушка, — мама дорогая, он так сжимает мое плечо, что мне становится реально страшно. — Ну а это, дорогая моя, — уже обращается ко мне. — Мой отец и моя матушка, Михаил и Оленька. А кстати, что вы здесь делаете все вместе?

— Марк, ну ты чего, я же звонила тебе два дня назад, просила, чтобы ты посидел в выходные с детьми, и ты согласился, — Оленька, она же матушка, со слов шутничка Марка, наклоняется к мальчику лет семи и помогает снять с него куртку. — Или у тебя уже поменялись планы?

— Нет. Посижу, конечно, а Маришенька мне в этом поможет. Да, лапа моя?

— Да, конечно. А ты помыл руки? — черт, этот вопрос крутился в моей голове с того момента, как он схватил меня.

— Конечно, помыл, солнышко, — другой рукой хватает меня за щеку, притягивает к себе и быстро целует в губы. Это еще, блин, что такое? — Анька, Сашка, чего вы стоите, идите раскладывайте вещи в гостевой.

— Я не буду с ним спать в одной комнате, я в гостиной, на диване. Можно, Марк? — немного капризно произнесла девочка.