Наизнанку - стр. 24

— Закончила с бумажулями? — черт, зачем так пугать людей?!

— Закончила. Проверим?

— Если есть вопросы, проверим.

— Нет, все понятно.

— Хорошо. Мариша, ты помнишь, что я тебе обещал подарок?

— Помню.

Берет меня за руку и ведет в процедурный. Черт, я же никогда не была трусихой, почему сейчас боюсь его «подарка»? Может, подсознательно знаю, что это будет что-то гадкое или пошлое?

— Раз помнишь, держи, — протягивает мне маленький квадратик синего цвета. Вот же урод, с чего ему вздумалось давать мне презерватив?

— Что это? — включаю режим дурашки.

— Я так и знал, что ты не узнаешь это приспособление без коробки. Это, лапа моя, презерватив, — смотрю на него и понимаю, что жуть как хочется дать ему в пах или хотя бы под колено, или ножницами пырнуть в улыбающуюся морду, лишь бы стереть эту нахальную улыбку с лица! — Уже начать объяснять, для чего он?

— Объясните.

— О, боги, сейчас ты поразила меня в самое сердце. Слушай, я-то тебе его подарил, чтобы ты его применила в деле, так сказать, чтобы раскрепоститься и заняться безудержным сексом, который приведет твои гормоны и настроение в норму. Но если ты совсем не знаешь, как им пользоваться, тогда, так уж и быть, я помогу тебе.

— На себе покажете?

— Вот мы и пришли, так сказать, к главному. Ты уже меня хочешь? Я понял это еще тогда, в машине. Недаром, поглядывая в зеркало, я видел твои полные желания взгляды в мою сторону.

— Взгляды, конечно, были полны желания, но я хотела не вас, а писать.

— Писать?

— Да, писать. Это, знаете ли, рефлекторный акт, в основе которого лежит одновременное сокращение стенок мочевого пузыря и расслаблении его сфинктера. Так что, не льстите себе, Марк Михайлович, вы не в моем вкусе.

— Да ладно? Ужас, я опечален. Ну, ничего, я это как-нибудь переживу. В общем так, — идет к двери и закрывает ее, поворачивается и подходит ко мне. — У меня к тебе деловое предложение. Я готов пожертвовать своим телом, своей харизмой и упаковками презервативов по акции «Две берешь, а третья в подарок». Ну там без пяти штук — я их потратил. В общем, все это я готов дать тебе.

— В каком смысле?!

— Трусы свисли. Забавно, а ведь этот ответ нам идеально подходит.

— Я правильно понимаю, что, пусть и в своей дебильной шуточной форме, вы мне секс предлагаете?

— Святые угодники, ты произнесла это слово. Умница, лапа моя. Все-таки ты догадливая девочка, хотя пора уже прекращать быть девочкой. И да, никакой шутливой формы, я на полном серьезе.

— У меня просто нет слов, правда, впервые, совсем нет слов.

— Это хорошо, что нет. Женщина в идеале должна молчать, ну стонать еще может. Главное, чтобы не симулировала.

— Вы просто… это полный трындец.

 — Эээ нет, Мариша, рот закрой, а то еще что-нибудь залетит.

— Знаете что?! Во-первых, прекратите меня так называть. У меня есть имя, и это не Мариша, и не лапа моя!

— А как?

— Как написано на бейджике! Марина Евгеньевна.

— Ты Евгеньевна? Ну, в принципе, подходит под имя, а фамилия, — берет в руки бейджик и громко читает: — Лаврова. Тоже ничего. Вообще мне непринципиально, как тебя называть, хотя больше нравится так, как называю сейчас.

— Вы серьезно?! Нет, правда, это перебор даже для вас. Шутка это или нет, но это пошло и неправильно.

— Вот, все твои проблемы от мнимой правильности в голове, все это чушь собачья. И вообще-то я не шучу. Считай, что у меня к тебе спортивный интерес, а ты от меня получишь приличную долю эндорфинов. Полезно для твоего застоявшегося организма. Не бойся, никто не узнает, вот без шуток.